— Кажется, вижу.
— Нам туда.
Хурхас чмокнул губами и сдавил пятками бока лошади.
— Эй, — окликнул Стас. — Подожди меня!
Маг, не оборачиваясь, спускался по долгому склону. Лошадь под ним фыркала, раздувая бархатистые ноздри, мотала головой. Видимо, никогда раньше не приходилось ей нести на себе такого странного всадника.
— Я не умею ездить верхом! — крикнул Стас, пытаясь вскарабкаться в седло. Сильно мешал гитарный футляр. Да и лошадь не стояла спокойно, переступала ногами, отодвигалась, взбрыкивала.
— Да погоди же ты! — в отчаянии крикнул Стас, адресуясь не то к удаляющемуся магу, не то к беспокойному скакуну.
Коней не ворую — вспомнилось вдруг. Когда это было? В прошлой жизни?…
Все же он кое-как заполз лошади на спину и устроился в седле. Животное закружилось под ним, но уже через минуту Стас разобрался, для чего нужна узда.
— Но! — выкрикнул он, стукнул лошадь пятками и едва не полетел на землю, когда жесткое седло ударило его по заду.
Вскоре он нагнал Хурхаса и на полном скаку пронесся мимо, лихорадочно пытаясь разобраться, как же тут надо тормозить.
А к концу дня, когда до каменных башен замка было подать рукой, Стас уже легко управлялся со скакуном.
Они ужинали в полном молчании. Легорн в открытую пристально разглядывал гостей. Есть ему не хотелось — зимой у него пропадал аппетит, но он все же ковырялся в своей тарелке — лишь для того, чтобы хоть чем-то занять руки. Рядом стоял старый Зелд, бывший начальник гарнизона, а теперь всего-навсего посредственный повар. Задумчивый Рудгер нехотя жевал подгорелую кашу. Зато Джош уплетал за троих. Глядя на него, Легорн подумал, что с тем же удовольствием этот неприхотливый здоровяк будет уписывать и запаренные отруби.
Кто он такой?
Кто они?
Быть может, Хурхас когда-нибудь и называл их имена, но сейчас Легорн не мог этого вспомнить. Мало ли имен называл Хурхас? Все разве упомнишь?
— Подгорела у тебя каша, — сказал Легорн, повернувшись к Зелду. Тот пожал плечами:
— Это рецепт такой. С дымком.
В просторной зале было холодно несмотря на то, что набитый дровами очаг полыхал вовсю. Задернутые шторы колыхались — поднявшийся к вечеру ветер задувал прямо в окна.
Легорн представил, как хорошо было бы сейчас забраться в бочку с горячей водой, и едва не взвыл от тоски
Как же он ненавидел зиму!
Соглашаясь с его настроением, по ту сторону крепостных стен завели свою жуткую перекличку волки.
— Сколько я их перестрелял. — негромко сказал Легорн, ни к кому особенно не обращаясь. — А их меньше не становится. Каждую зиму, каждую ночь собираются вокруг замка и воют, воют… Иногда сам готов завыть с ними, честное слово!
