Через десять минут огромная туша флайера оторвалась от земли. Для Первого Ударного Полка начался путь на войну. Для некоторых его бойцов – во второй раз.
За пределами звездолета легионеров встретили холодный ветер и дождь. Из несущихся над самой землей туч хлестали потоки воды, и огромный корпус космического корабля подрагивал под ударами шквала.
– Ну и погодка, клянусь четверкой, – пробормотал Вильям, пытаясь хоть что-то разглядеть через стекающую по щитку шлема воду.
Из пелены дождя выступали приземистые здания космодромных служб, массивные, нацеленные в небо конусы РКДД, многоствольные установки ПРО. За оградой из колючей проволоки замерли стоящие рядком транспортеры на гусеничном ходу, похожие на разъевшихся пятнистых жаб. Брезентовые тенты громко хлопали на ветру.
Благодаря дождю или собственной резвости погрузились за рекордный срок. Вильям перелез через задний бортик и с облегченным вздохом бухнулся на жесткую лавку, когда машина уже завелась и рокоча, как страдающий несварением желудка кит, сдвинулась с места.
– Добро пожаловать на Новый Орегон, – проговорил оказавшийся напротив круглолицый веснушчатый тип в длинном плаще и шлеме старого образца. – Я – сержант Нил О'Нил, строительные войска. Из сопровождающих, так сказать.
Вильям назвался, пожал протянутую ладонь.
– Как тут у вас дела? – спросил он.
– Да ничего, – круглая рожа О'Нила расплылась в улыбке. – Уж пять месяцев сражаемся. Атаку с орбиты хоть с трудом, но выдержали, а потом они высадились и решили нас с земли взять. Но пока никак не могут…
Транспортер неторопливо полз по грунтовой дороге, видно было, как летит из-под гусениц коричневая грязь. Чуть дальше блестела тупая морда следующей машины, по броне стекала вода.
– А вот, – О'Нил, пользуясь тем, что дождь несколько ослабел, махнул рукой в сторону пейзажа. – Тут по обочинам дороги все видно. Следы войны, так сказать.
Дорога вилась между холмами, поросшими негустым лесом. Среди мокрой, ярко блестящей зелени четко выделялись круги и полосы черного цвета, сквозь аромат растений пробивалась горелая вонь. Кое-где рядами торчали пеньки, словно тут прошлась гигантская пила, местами виднелись глубокие ямы, окруженные кучами выброшенной земли.
– Где деревья снесены, – судя по довольной роже, роль гида-ветерана доставляла О'Нилу немалое удовольствие, – это от векторного прочесывания. Мы его называем гребенкой. Где все сгорело – там точечный проектор память о себе оставил, выжигалка, так сказать.
