– Сто семнадцать, ваша светлость. Все на разных службах. Пятьдесят семь человек домашней прислуги. Остальные работают либо в поле, либо в конюшне, либо вне дома.
– Кухарка, отправьте объедки на ферму, – приказал Монкриф, развернулся и вышел прочь. Как он и надеялся, Кэтрин последовала за ним.
В конце коридора он обернулся:
– Насколько я понял, ты назначила Глинет нашей домоправительницей.
Кэтрин ответила ему хмурым взглядом.
– Назначила. В Колстин-Холле она набралась опыта. У прежнего хозяина она тоже работала домоправительницей. Ты возражаешь?
Несколько мгновений Монкриф молча смотрел на жену.
– Я охотно соглашусь с твоим выбором, если ты пойдешь навстречу одному моему маленькому желанию.
Кэтрин снова сложила руки на груди.
– Какому?
– Я устал от твоих вечных черных одежд. Конечно, этот цвет тебе к лицу, но я хочу увидеть на тебе платья других оттенков.
Кэтрин открыла, было, рот, чтобы возразить, но, как видно, передумала. Монкрифу хотелось похвалить ее за сдержанность. Меньше всего он желал в этот миг услышать имя Гарри Дуннана.
– Ну что, договорились? – спросил он.
– Да, Монкриф, договорились. Но ты не должен третировать Глинет. Пусть делает свое дело.
Монкриф улыбнулся, а Кэтрин, без сомнения, сочла это согласием. На самом деле герцог действительно был доволен. До этого момента Кэтрин все время держалась, замкнуто и сдержанно, а сейчас он узнал в ней ту женщину, которую воображал себе по письмам.
Монкриф развернулся и стал уходить, но Кэтрин позвала его, и он оглянулся через плечо.
– Спасибо, – негромко произнесла Кэтрин. Камни поглотили звук, но Монкриф все равно услышал, ответил ей улыбкой и ушел, чтобы не поддаваться соблазну и не решиться на большее.
Первая встреча была назначена с Мансоном, управляющим фермой, который был счастлив, увидеть хозяина. Старый слуга приветствовал его сияющей улыбкой, все лицо его собралось в мелкие морщинки. Мансон был из тех немногих, кого Монкриф помнил с детства. На управляющем была поношенная, но чистая одежда, сбитые сапоги были вычищены. Он выглядел в точности, как четырнадцать лет назад.
– Да, многое здесь изменилось, – пробормотал Мансон, не вынимая трубку изо рта. – Думаю, ваш отец не очень был бы доволен. Он понимал, что ты принадлежишь земле больше, чем она тебе.
Монкриф вырос, слушая сентенции Мансона, и всегда они были суровыми и основательными.
Они вместе осмотрели конюшни с тридцатью шестью стойлами. Только три из них были заняты. Все службы требовали ремонта. Двери едва держались на петлях. Крыши надо было подлатать. После осмотра Монкриф обратился к Мансону:
