Никогда прежде Кэтрин не видела спальни таких размеров. Сюда мог поместиться весь первый этаж Колстин-Холла, и еще осталось бы место.
У противоположной стены стояла массивная кровать с четырьмя резными столбами по углам. Тёмно-красные драпировки полога той же ткани, что и портьеры, спускались до темного, безупречно навощенного пола.
Гобелен у кровати изображал сцену расставания Елены Троянской и Париса. На другом был Ахилл в лагере у стен Трои. Но самым примечательным в этой огромной комнате были большие – в натуральную величину – портреты на высоких стенах.
Люди на них имели свойственный Монкрифу высокомерный вид и такой же гордый взгляд синих глаз.
– Неужели вы сможете уснуть под взглядами такой толпы своих предков? – спросила Кэтрин.
Монкриф осмотрелся. Сам он выглядел так, словно сошел с одного из здешних полотен.
– Думаю, мы прекрасно устроимся, – заявил он, подошел к кровати и отдернул штору полога.
– Комната совсем не кажется уютной, – робко заметила Кэтрин.
– Думаю, никто и не старался сделать ее уютной. Здесь герцоги родятся и умирают. Здесь вершатся судьбоносные дела. Укладывание в постель сопротивляющихся богатых наследниц – в том числе.
Кэтрин вдруг испугалась, глаза ее расширились, в ногах появилась слабость.
– Кэтрин, вам нечего бояться. Я говорю о прошлом. Но ведь она как раз и есть наследница, и она собирается сопротивляться.
– А моя спальня выполнена в том же стиле? И украшена портретами герцогинь?
– Я много лет не видел покоев герцогини, а потому не знаю.
Кэтрин была так зачарована Балидоном, что забыла о смысле их появления в замке. Она – его жена. Пусть и не по доброй воле, но она стала законной супругой герцога. Предполагается, что она должна забыть Гарри лишь потому, что Монкриф однажды явился к ней в дом и решил, что она нуждается в спасении. Какая дикость!
Возле одного из гобеленов Кэтрин заметила дверь, подошла к ней и взялась за ручку.
– Кэтрин?
Понимает ли Монкриф, насколько сильно в ней желание освободиться?
Дверь была покрыта изысканной тонкой резьбой. Цветы и листья сплетались в причудливый орнамент. Кэтрин против воли задумалась: сколько времени потребовалось резчику, чтобы создать одну только эту дверь? Разглядывая особенно пышную розу, она слушала приближающиеся шаги Монкрифа.
«Не прикасайся ко мне! Пожалуйста!»
Если он до нее дотронется, она рассыплется, как фарфоровая статуэтка!
– Кэтрин?
Монкриф продолжал стоять рядом. Даже не глядя на него, Кэтрин чувствовала, как жесткие линии прорезали его суровое лицо – герцог до мозга костей, да и только.
