— Правда? — Я расплылся в благодарной улыбке.
— Правда, правда… Но имей в виду: я отпускаю тебя именно спать. Никаких прогулок по городу, никаких частных расследований и уж тем более — никакой так называемой «личной жизни»! Мне приятно думать, что после обеда ты появишься в этом кабинете свежий и бодрый, а не с запавшими глазами, на полусогнутых ногах…
— Когда это я приходил на службу в таком виде?! — искренне возмутился я.
— В последний раз это чудесное событие случилось дня два назад. Ну, или три, — усмехнулся Джуффин. — Если честно, я не очень-то вникаю в загадочное расписание твоих свиданий…
— Я сам в него не очень-то вникаю, — улыбнулся я. — Да и нет у меня никакого расписания… Хорошего утра, сэр!
— Если тебя не будет здесь через три часа после полудня, я отправлюсь на половину Городской полиции и попрошу генерала Бубуту съездить за тобой лично, — пригрозил на прощание шеф. — Представляешь, как он будет орать у тебя под окнами?
— Вряд ли ему удастся меня разбудить, но отношения с соседями будут испорчены навсегда, — согласился я. — Пока несколько раз в год ко мне съезжались дикие кочевники и их рогатые менкалы обгладывали деревья в радиусе нескольких кварталов от Мохнатого Дома, соседи еще как-то терпели. Но генерал Бубута под моими окнами — это уже перебор!
Не могу сказать, что обещание Джуффина действительно меня напугало, но я очень быстро добрался до Мохнатого Дома и бегом рванул в свою спальню на втором этаже, пока судьба не решила, что меня следует держать в строгости.
Инспекция сновидений была произведена в таком же бешеном темпе: я проснулся почти сразу после полудня, совершенно удовлетворенный результатами. У меня в запасе имелись целых два часа, которые я употребил на блаженное бултыхание в бассейнах, неторопливое употребление внутрь всяческой приятной утренней чепухи, вроде камры и свежих булочек, и теплую отеческую беседу со своей собакой: кроме Друппи в доме никого не было. Странно: вообще-то, обычно мой дом напоминает переполненную гостиницу в Каннах незадолго до начала фестиваля, и единственный мой знакомый, которого здесь практически невозможно застать, — это я сам…
Я долго и со вкусом признавался своему псу в любви, а он восторженно мотал ушами. Сия идиллия продолжалась бы вечно, если бы не зов неугомонного шефа.
«Ты уже проснулся, или как?»
«Я не просто проснулся, я уже почти вышел из дома».
«Тем лучше. Твое кресло уже кажется мне слишком пустым».
