Мы все снова встретились за оградой, где войсковая автолавка выдала нам чай, бисквиты и джем (все было щедро посыпано этой проклятой пылью).
Наша взлетно-посадочная полоса была укреплена зенитной артиллерией — как минимум, дюжина «бофоров» с командой в боевой готовности. Когда мы выразили удивление по поводу огромного количества порожней тары вокруг орудий, сержант сказал нам, что если мы подождем до 11 часов ночи, то поймем быстро.
Следующие два часа мы рассредоточивали наши самолеты и заправляли их горючим, содержащимся в бидонах объемом в два галлона; мы пыхтели, потели, кашляли. Я оплакивал судьбу моей униформы. Когда стала надвигаться ночь, мы открыли наши пайки, перекусили кусочком ветчины и несколькими бисквитами, затем начали искать лачугу, где можно переночевать. Осторожно пробираясь во фруктовом саду по соседству, мы с Жаком обнаружили палатку со множеством стульев, столов, циновок из волокна кокосового ореха и полок, заваленных картами. После наведения небольшого порядка нам удалось завалиться спать достаточно комфортно, закутавшись в одеяла.
22.30. Было довольно темно. Мы с Жаком вышли перекурить и поболтать с двумя канадскими офицерами. Светило несколько звезд. На юго-востоке мы видели зарево горящего Каена. Все было тихо. Неожиданно мы услышали в небе гул самолета.
— Алло, — сказал я. — Это странно. Похоже на двухдвигательный, но это определенно не «москито».
Мы посмотрели вверх, пытаясь определить местонахождение звука. Он, казалось, был почти над нами.
— Не беспокойся, Пьер, — сказал Жак после минуты раздумья, — если бы это был немец, зенитная артиллерия сразу бы открыла огонь.
Одновременно с его последними словами характерный рассекающий воздух свистящий звук известил о том, что прямо на нас летела огромная бомба. За долю секунды оба офицера испарились. Я нырнул под грузовик, а Жак, пытаясь следовать за мной, споткнулся о корень яблони и упал плашмя лицом вниз. Раздался ужасный грохот. Земля затряслась, порыв горячего воздуха опалил нам лицо, накалившиеся докрасна осколки усеяли палатку, деревья, а грузовик и срикошетировавший большой бак шипели на покрытой росой траве.
В этот момент зенитная артиллерия открыла огонь. Небо над нами превратилось в двигающуюся массу 40-миллиметровых трассирующих снарядов, взлетающих большими змеиными скоплениями. Было светло, как днем. Наши головы гудели от непрекращающегося рева. Осколки снарядов падали плотно, как град, сбивая с деревьев ветки и листья, решетя палатки и бряцая о грузовики и пустые барабаны.
