122-м авиазвеном командовал Брукер DSO* DFC. Он встретил меня, стоя у двери своего почтового трейлера, принадлежавшего части. Я был представлен ему и после этого вручил приказ относительно меня и отчет о налетанных часах. Пока он проверял документы, у меня была возможность хорошо его разглядеть. Он выглядел очень уставшим. На вид ему было около тридцати, и, хотя его лицо все еще казалось достаточно молодым, глаза были налиты кровью.
— Ну, Пьер, я рад вас видеть здесь. Как вы знаете, нам катастрофически не хватает времени. Вас отправят в 274-ю эскадрилью, и вы будете там в распоряжении отряда «А». Вы прибыли как раз в нужный момент, так как сегодня утром Фейрбенкса ранило в результате обстрела зенитной артиллерии, а Хибберт, старший командир авиазвена, отбыл вчера в 10-дневный отпуск, поэтому до его возвращения будете руководить вы.
Когда я сел в джип, он добавил:
— Не придавайте слишком много значения тому, что скажут вам другие летчики. Их боевой дух немного упал за эти последние несколько дней из-за потерь и плохой погоды. Здесь отчеты оперативного отдела. Просмотрите их хорошо и верните мне завтра утром. Не распаковывайте свои вещи. Мы встретимся в столовой за обедом, и я представлю вам ваших летчиков.
Юден был типичным маленьким голландским городком с населением в 2000 человек, с чистыми, аккуратными кирпичными домиками, церковью через каждые 50 ярдов и двумя школами. Мы вернулись к столовой на джипе, трясясь по снегу и грязи, по скользким булыжникам, через бесконечный конвой, который наполнял улицы гулом и лязгом.
Этот конвой превратился в наваждение. Когда мы уезжали утром, он уже уходил, двигатели набирали число оборотов и давали обратную вспышку. Когда вернулись вечером, он все еще уходил угрожающая черная масса, оттененная мерцанием случайной лампы. Время от времени мы проезжали мимо танковых подразделений, громыхающих на фронт, с улыбающимися командами, опершимися на свои огромные боевые кони.
В школьном внутреннем дворике находились электрические генераторы, чьи дизели портили воздух. Многочисленные провода соединяли их с темными зданиями. Инженер-механик смотрел за своим генератором с особой заботой, особенно ночью. У нас постоянно случались поломки механизмов или свистящие помехи в радиоприемниках, которые мы нещадно эксплуатировали. На двери своего трейлера он написал записку: «Не стреляйте в электрика, он делает все возможное».
Офицерская столовая 122-го авиазвена находилась внизу в большом школьном коридоре с рядами вешалок для пальто вдоль стен. Справа располагались кухни, столовые и бар, слева комната для пинг-понга и библиотека. Классные комнаты превратили в спальни. Посюду царил ужасный беспорядок; во всех углах складные кровати, чемоданы, набитые грязной одеждой, старые кресла, восточные ковры, грязная фаянсовая посуда, окурки, ведра с мыльной водой, засохшая грязь, револьверы и боеприпасы, пустые бутылки, газеты. На втором этаже было то же самое, за исключением одной комнаты, 80 на 30 футов, разделенной деревянной перегородкой, словно спальни в средних школах. Здесь господствовал более или менее благопристойный порядок.
