– Машенька, простите ради бога! Я такой рассеянный... третий день ношу в кармане!
Мужчина встал на колени, протянул раскрытую коробочку женщине. Та взяла из коробочки небольшое изящное колечко с модными в то время насечками и примерила. Мужчина смотрел почти умоляюще. Она – почти сурово. Затем черты ее лица смягчились и женщина рассмеялась.
– Фразу можете не говорить. Я хорошо понимаю по глазам.
– Каким же будет ваш ответ? – прошептал он.
– Конфиденциальным, – нашлась она, – сейчас тихонько скажу на ушко.
Маша нагнулась и шепнула ему на ухо короткое слово из двух букв. То самое, которое заставляет видеть невидимые звезды и целые галактики, понимать голоса птиц и молчание рыб.
– А насчет приглашенных мы так и не договорили, – вспомнила она.
Каманин нахмурился. Меньше всего в этот момент ему хотелось думать о каких-то гостях.
– И много ты решила пригласить... гостей? – хмыкнул он. – С моей стороны будут только четверо: два приятеля и руководитель института– академик Левенштейн с супругой.
Маша хихикнула.
– И с моей четверо: тетя, Ольга Александровна и Алевтина Мирославовна с мужем, всего вместе с нами – десять человек,
– Какие проблемы? Сегодня закажу в ресторане стол на десять персон, и вся недолга! Ты платье подвенечное хочешь?
– Канешна хачу! – с грузинским акцентом произнесла Маша. – Но к такому платью десять человек мало. Ерунда получится. Надену я просто костюм!
– Который мы тебе сегодня купим в «Ивушке». От какого-нибудь Валентино...
– Скажешь тоже! – фыркнула девушка. – Он стоит кучу денег!
Он нежно поцеловал ее сзади в шею.
– А какого дьявола я получаю полтыщи в месяц? Возьми на завтра выходной – поедем закупаться кольцами, костюмами, туфлями и прочей свадебной мишурой.
Открылась дверь, и на пороге возник Ростислав. Дитенок держал в своей руке облизанный половник из кастрюльки с манной кашей.
– Есть хочу! – безапелляционно заявил он, рассматривая обнаженную грудь будущей мачехи.
– Неплохо! – одобрил он с видом знатока. – Папочка, у тебя хороший вкус.
– Пшел отсюда! – зарычал профессор и швырнул в наглое чадо шлепанцем. Тот увернулся и, хохоча во все горло, поскакал на кухню.
– Такое чувство, будто меня облапали! – пожаловалась Маша. – Пожалуй, нужно одеться.
Следующим вечером Маша и Ростислав шли домой вместе. Отрывной календарь чуял скорую смерть: тридцатое декабря – два дня до Нового года. Под сапогами скрипел снег, ярко светили фонари. На небе была уйма звезд – завтра обещали мороз до тридцати градусов. Тысяча девятьсот семьдесят восьмой год стучался в двери, поскрипывая и потрескивая замерзшими деревьями и заиндевелыми опорами освещения.
