Корр.: — Ваши литературные пристрастия к западной и советской фантастике? Любимые авторы и произведения?
С. Логинов: — Когда-то журнал "Парус" задавал своим авторам вопрос о десяти книгах, которые потрясли их внутренний мир. Это было в выпуске, посвященном фантастике. Я сразу же составил такой же список: Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль", Сервантес "Дон Кихот", Алексей Толстой "Золотой ключик" (я его регулярно перечитываю и каждый раз восхищаюсь, как надо писать!), А. и Б. Стругацкие "Трудно быть богом" и "Обитаемый остров", Рэй Брэдбери "451° по Фарангейту", Александр Грин "Алые паруса" (могу показаться здесь не оригинальным), Анатоль Франс "Таис", Джек Лондон "Смирительная рубашка" и Николай Гоголь "Вий".
Корр.: — Сейчас всех волнуют экстрасенсы, ведьмы, домовые, НЛО. Ваше отношение к этим явлениям?
С. Логинов: — Я закончил университет, а родом из потомственных атеистов и сам воинствующий атеист, который знает, во что он не верит. Изучая историю, я много времени потратил на изучение богословия. Библия для меня — настольная книге, то есть я знаю, во что не верю. Я не безбожник от невежества, а атеист. Поэтому мне стыдно верить в суеверия. Все эти НЛО, экстрасенсы, ведьмы — это просто мечта о чудесном, наивная вера в добренького господа Бога, добреньких пришельцев и так далее. Детские попытки переложить свои проблемы на плечи других, приправленные каким-то количеством неизвестных науке фактов или явлений, или количеством неизвестных науке фактов, или явлений, или неизвестных данному человеку или группе людей, которые эти явления наблюдали.
Корр.: — Советские писатели пытаются писать боевики. Вот, например, попытки были у Больных, Резника. Что вы об этом можете сказать?
С. Логинов: — Боевики — это коммерческая литература. Сейчас их пишут либо беспомощные любители, либо оголтелые идеалисты, считающие, что этот жанр надо проводить в жизнь. А на коммерческой основе этим займутся профессионалы, холодные сапожники, впрочем, мастеровитые. Ведь боевики расписываются по голому сюжету, там не герои, а маски, и сюжет задан железной логикой событий: если герой не успеет, то — ужас! — погибнет, даже если все сделает, но опоздает только на минуту. Кроме принципа держать читателя в напряжении, там ничего нет. Не надо страдать, мучиться, перед нами просто изделие, как всякое другое. Как тачание сапог. Но при чем здесь литература?
Корр.: — Ваши произведения ориентированы на западный фольклор: рыцари, единороги, драконы, а в русском фольклоре их нет. Не пишете ли вы произведения, построенные на русском фольклоре?
