А две Софии? Золотая, южная, киевская, и менее известная, но не менее волнующая, серебряная, северная, вологодская. Ясным золотом горят купола киевской Софии в окружении старых каштанов. Но тут же, на мощёном старым булыжником дворе экскурсанты хихикают, скучно таращат глаза на превращенную в казённый музей святыню. И недалеко антисемит Богдан Хмельницкий, сооружённый скульптором-антисемитом Микешиным, в сторону Москвы скачет. Поскандалил с тогдашней сверхдержавой Польшей и отдал Украину начинающей сверхдержаве России, о чём поклялся в Москве на улице, носящей ныне его имя, в церкви, ныне превращенной в военно-конструкторское бюро. Так что вход в эту церковь военизированной охраной запрещён. Можно лишь издали, через решётку прочного железного забора, прочесть надпись на мемориальной доске в честь этой купли-продажи государства, которое могло бы стать славянской Германией или Францией. Читаешь надпись и вспоминаешь слова украинского сатирика тридцатых годов Полещука: «Порабощенный может восстать, купленный — только перепродаться». Пропал сатирик тогда же, в тридцатые. Здание киевского НКВД под теми же старыми каштанами дежурит в нескольких минутах ходьбы от золотой Софии и от конного русификатора трёхсотлетней давности. С тех пор, после «аншлюса» жирного украинского куска, Россия окончательно перестала жить жизнью внутренней и перешла на жизнь внешнюю, разгульную. Не впрок пошло чуждое южное золото своему северному серебру.
А ведь красива вологодская София. Особенно красива среди густого снега серебряная София в окружении берёз. Да и в пасмурное, дождливое лето благородно серебрятся высокие звонницы. Одна беда — среди крепких старых деревянных домов с потемневшими от времени резными балконами и карнизами, под старыми заборами и прямо у серебряной Софии богохульствует, хулиганит вологодская пьянь в телогрейках. Значит, и свои стены не всегда помогают, хотя, пока они не разрушены, всё же есть надежда, что перестоят они нашествие, переждут. Пусть бы уж лучше пьянь у стен храма Спасителя хулиганила, чем совмещанство[1] на том месте важно в бассейне купалось. Ибо пьяный хулиган — это всё-таки партизан советского общества — выскочил, пошумел и убежал, либо был уведён. А совмещанство — это регулярная армия.
По-хозяйски, прочно располагаются они в старом здании киевского вокзала и оккупируют городские билетные кассы по Пушкинской улице. Причём эта хозяйская прочность чувствуется не только когда совмещанин пьёт пиво в вокзальном ресторане или перелистывает цветные глянцевые страницы советских бульварных журнальчиков, но и когда он мучается в очередях за билетами на именитые поезда — московский, ленинградский, львовский, одесский.
