Она обернулась к нему так резко, что кудряшки разлетелись с головы во всех возможных направлениях.
— Без Колма? Только вдвоем?
Он кивнул.
— На этот раз без Колма.
— О-о. Да, я с удовольствием.
— Хорошо! — Он был уверен, что на лице его в этот момент заиграла широкая и очень глупая улыбка, которую ему так и не удалось убрать, как ни старался. — Можно попросить тебя кое о чем?
Анна кивнула:
— Конечно!
— Надень то голубое платье, в котором собиралась тогда на первое свидание.
Она вспыхнула и ничего не ответила.
— Наденешь? — продолжал настаивать он.
— Да.
— Я переговорю с тетей Бетти и позвоню тебе, тогда договоримся окончательно.
— А знаешь, Колм, скорее всего, мог бы побыть дома один. Мы с ним работали…
— Нет, — просто сказал Лайам. Это исключено. Он никогда не оставит брата одного в доме. Конечно, сейчас Колм может и умеет делать очень много такого, о чем раньше Лайам не мог даже подумать, и все же он не станет подвергать брата такому риску. Пожар. Чужой человек. Нет, Колм не готов оставаться один и, как считал Лайам, никогда не будет готов к этому. — Нет! Я договорюсь, чтобы кто-нибудь с ним побыл. Если не Бетти, то кто-нибудь другой.
— Но, Лайам, Колм знает, как позвонить в службу спасения, знает свой адрес, и мы могли бы оставить ему еще чей-нибудь номер. У нас в «Рассвете» есть простенькие сотовые телефоны, таким Колм вполне мог бы пользоваться. К тому же в нем сохранен мой номер. Поверь, Колм вполне способен быть независимым. Некоторые другие наши клиенты всегда будут зависеть от окружающих в гораздо большей степени, чем он. Конечно, Колм нуждается в помощи и всегда будет нуждаться, но он способен вести себя как взрослый человек и…
— Анна, — мягко произнес Лайам. Только ее имя и ничего больше, потому что он и сам не знал, что хочет сказать.
— Цель «Рассвета» — помочь каждому клиенту максимально раскрыть свой потенциал. Колм способен на многое, очень, очень на многое.
Ну вот, Анна опять принялась командовать. Лайам видел, что она искренне верит в то, что говорит, и действует в соответствии со своими убеждениями, хотя сам он по-прежнему с трудом воспринимал перемены, к которым она так стремилась. Ясно было одно: Анна хочет Колму только добра.
Он тоже.
Он просто не был уверен, что означает в данном случае добро.
У него не было абсолютной уверенности Анны.
Но он не хотел затевать с ней сейчас спор — отчасти потому, что вообще перестал понимать, за что или против чего борется.
А отчасти потому; что ему до смерти хотелось поцеловать ее.
