— Брось, не раздумывай долго, — обратился к нему Лео. — Все куда проще, чем тебе кажется. Лиза тебя ждет не дождется. Вернись к ней сегодня же, и она встретит тебя с распростертыми объятиями.
Микеле повернулся.
— Значит, я должен притворяться, будто люблю её? И потом…
— Зачем притворяться? — прервал его Лео… — Кто тебя заставляет… Не усложняй. Главное, что она готова лечь с тобой в постель… Вот и будь доволен.
Микеле снова задумчиво посмотрел на дорогу.
— Пусть остановит машину на площади, я там сойду, — предупредил он. — Но представь себе, — продолжил он начатый разговор, — что кто-то тебя оскорбил… Этот кто-то тебе не слишком неприятен, и, несмотря на оскорбление, ты не в силах его возненавидеть… Ты притворишься разгневанным и дашь ему пощечину или же промолчишь?
— Зависит от того, какое оскорбление нанесено, — ответил Лео.
— Величайшее!
— Но в таком случае, — возразил Лео, — этот человек не может быть мне хоть мало-мальски симпатичен. А тогда твой вопрос теряет всякий смысл.
— И все-таки. Как бы ты себя повел в такой ситуации?
— Конечно, я бы дал ему пощечину, — решительно ответил Лео.
На площади автомобиль остановился. Когда Микеле стал вылезать из машины, Лео потянул его за рукав.
— Заставь Лизу, — сказал он, подмигнув Микеле и выразительно прищелкнув пальцами, — …потрудиться. — Затем откинулся на сиденье, крикнул шоферу свой адрес, и машина помчалась дальше.
Пять минут спустя Лео уже был дома. Он прошел в свой кабинет — почти голую комнату, в которой стояли лишь коричневая этажерка и американский письменный стол да висели книжные полки. Сел в кресло; в дождливых сумерках эта удобная, но стандартная мебель навевала невыносимую тоску, казалась лишней, ненужной. И вообще, было самое скверное время дня — уже не вечер и еще не ночь. Свет с улицы был слишком слабым, чтобы ясно различать что-либо, а свет настольной лампы казался слишком ярким в этой серой полутьме. Однако Лео быстро поборол тягостное чувство. Он зажег свет, прочел деловое письмо и стал писать ответ. В этот момент зазвонил телефон. Не выпуская ручки, он поднял трубку и поднес к уху.
— Алло?
— С кем я говорю? — донесся до него женский голос. «Мариаграция», — подумал Лео.
— Мой номер триста четырнадцать — девяносто шесть.
— Я говорю с синьором Мерумечи? — переспросил женский голос…
— Да.
— Это я — Мариаграция… Карла предлагает отправиться в «Ритц» потанцевать… Хочешь пойти с нами?…
— Хорошо… Я буду у вас примерно через час.
