Ее рука, лежавшая на голове Микеле, судорожно сжалась. Она наклонилась и стала неистово целовать его волосы, затылок, а ее пальцы нервно стискивали склоненные плечи Микеле. Сердце ее бешено колотилось. «Наконец-то я люблю и любима, — думала она. — Наконец-то».
Микеле не двигался, ему еще не приходилось встречать столь полного слияния смехотворного жеманства с искренностью, фальши с правдой. Он ощущал мучительную неловкость. «Хоть бы она замолчала, — подумал он. — Так нет же, ей надо выговориться». Ему до безумия хотелось сказать ей правду, свою правду, единственно возможную, встать и уйти. Но его удерживала жалость к ней. И потом, разве не сам он, первым, ввел ее в обман своими объятиями?
— Дорогой… мой дорогой… — повторяла Лиза, приникнув губами к его голове. — Ты даже не представляешь, как ты мне дорог!
«Преувеличиваешь, милая», — хотел ответить ей Микеле. Но в глазах его стыла густая тьма, ему казалось, что он вообще никогда не видел света. Эти ее слова, ласки, этот голос были для него точно черная ночь без малейшей надежды.
Он вскинул голову, приподнялся, сел, потирая ослепленные ярким светом глаза.
— Пожалуй, мне пора, — сказал он. — Твой родственник когда придет?
— Сейчас ему позвоню, — сказала Лиза, явно не ожидавшая такого вопроса. И вышла из будуара.
Он остался один, встал и рассеянно взглянул на одну из акварелей. Потом непроизвольно подошел к двери и слегка приоткрыл ее. Телефон висел на стене, в самом конце темного коридора, но Лизы там не было. Значит, это — сплошное притворство и никакого родственника не существует. Чтобы завлечь его к себе, Лиза солгала.
«Притворяется. Она вправе притворяться», — подумал он, прикрыв дверь. Он снова подошел к стене и стал разглядывать акварель, на которой был изображен крестьянский дом и сеновал. И все-таки ему было противно. Он испытывал, мучительное чувство тошноты. «В сущности, я ничуть не лучше ее», — думал он. И эта мысль немного примирила его с Лизой. «Все мы одинаковы. Из тысячи способов, ведущих к цели, всегда инстинктивно выбираем наихудший».
Секунду спустя дверь отворилась, и вошла Лиза.
— Как обидно!.. Мой родственник сегодня занят… и не сможет прийти… Но он обещал — завтра. Ты сможешь прийти завтра после полудня?
Они посмотрели друг на друга. Микеле испытывал к ней сейчас еще большее отвращение и одновременно жалость. «Это уж слишком, — подумал он. — Так водить меня за нос. Завтра повторится та же самая история: „Прийти завтра“». Если он притворится, будто ничего не понял, они как бы станут сообщниками. Это будет безмолвный союз двух распутников. И в ожидании мнимого родственника они сговорятся довести бесчестную игру до конца.
