Там она вытерлась досуха и села за туалетный столик. Быстро привела себя в порядок — она не употребляла ни губной помады, ни крема и сейчас лишь слегка припудрила лицо, надушилась и причесала волосы. Повернулась к зеркалу спиной и стала натягивать чулки. В ней боролись два противоречивых чувства: страсть к еде и страсть к Микеле. Она любила утром выпить чашку кофе и вкусно, с аппетитом поесть: паштет, сардины, бутерброд с маслом, печенье. Из-за стола она вставала, лишь ощутив приятную сытость. Но сегодня она рисковала остаться голодной.
«Микеле вот-вот придет, неприятно будет, если он застанет меня за едой. Ничего не поделаешь, придется потерпеть». Она встала, надела розовую комбинацию и лиф — такой узкий, что грудь казалась стянутой корсетом. Чтобы утешиться, она представляла себе, как войдет Микеле, несмелый, безумно влюбленный, неопытный, и она отдастся ему, дрожа от счастья. Наконец-то в ее жизни будет чистая любовь. После всего пережитого, подумала она, ей так недостает хоть немного чистоты. Бессонные ночи, безрадостная, мучительная жажда наслаждений — это удушливое облако скоро рассеется. Микеле принесет с собой солнце, голубое небо, свежесть, восторг любви. Он будет поклоняться ей, как богине, уронит голову на ее колени. Она испытывала сильнейшую жажду счастья и не могла дождаться той минуты, когда наконец сможет приникнуть губами к этому источнику молодости, вновь познает стыдливую, робкую любовь, о которой уже лет двадцать как забыла. Микеле — олицетворение чистоты. Она отдастся этому юноше без всякой похоти, почти без страсти. Совершенно нагая, она танцующей походкой приблизится к нему и скажет: «Возьми меня». Это будет необыкновенная любовь, которую теперь уже не встретишь.
Она закончила свой туалет. Вышла из комнаты, пересекла темный коридор и направилась в залитый светом бело-розовый будуар. Белыми были потолок и мебель, розовыми — ковры, обои, диван. Сквозь три больших окна, задрапированных гардинами, мирно струился свет. На первый взгляд все здесь казалось чистым и даже непорочным, можно было заметить множество приятных глазу вещиц: корзинку для вышивания, маленькую этажерку книг в красивых разноцветных переплетах, тонкие стебли цветов в эмалевых вазочках, на стенах — акварели под стеклом, так что сразу приходило на ум: «Ах, какая милая, уютная комнатка, здесь может жить только молодая девушка». Но стоило присмотреться, и это впечатление проходило. Вы вдруг замечали, что мебель пожелтела, краска облупилась, ковры — выцвели и кое-где истерлись, подушки на диване в углу — рваные и грязные. Еще один пристальный взгляд, и больше не оставалось никаких сомнений — в глаза бросались и дыры в занавесях, и разбитое стекло акварелей, и пыль на измятых обложках книг, и широкие трещины в потолке. А если вы заставали хозяйку дома, то незачем было и осматриваться вокруг, весь этот хлам и запущенность дополнялись следами разрушения на ее лице.
