Итак, от Иоганна избавились. И тут – новая напасть, от которой, чуял Александр Данилович, избавиться будет потруднее. Приходилось уповать лишь на то, что Марта вдруг да не понравится мин херцу. Ради этого Алексашка сделал все, что мог: нарядил ее в какую-то несусветную затрапезу [Кстати, появлением этого слова как раз в описываемое время русский язык обязан имени ярославского купца Ивана Затрапезного, который на своих мануфактурах производил не только отменное парусное полотно, но и ткань самого низкого качества и редкой дешевизны – коломянку, или пестрядь. Ткань эта шла на пошив вовсе плохонькой одежки, которую и стали называть затрапезной; Петр покровительствовал строительству мануфактур Затрапезного, потому что они давали много рабочих мест] и поставил к корыту – стирать.
Странно, что этот баловень судьбы не извлек из череды событий, которые вознесли его из самых низких низов на самые высокие высоты, одного простого урока: «Чему быть, того не миновать!» С тем же успехом он мог прикрыть Марту рогожкою и спрятать в погребе. Судьба ее – блестящая, сверкающая, неправдоподобная судьба! – уже направила в Марту свой указующий перст. Судьба все равно нашла бы ее!
Девка с растрепанными волосами, которые вились тугими кудрями, девка в мокром платьишке, которое липло к ее округлым бедрам, налитым грудям и стройным, великолепным ногам, девка эта, прилежно согнувшаяся над корытом, показалась Петру безмерно соблазнительной Венерой, только что рожденной из мыльной пены, в которой она стирала кружевные подштанники Алексашки и которая пузырилась на ее округлых, сильных, розовых руках с ямочками над пухлыми локотками. А когда она подняла раскрасневшееся лицо, когда бесстрашно взглянула в глаза Петра своими темно-вишневыми, яркими, живыми глазами и улыбнулась красными, не ведавшими никаких помад, сочными губами, он просто задохнулся, онемел…
И Алексашка, взглянув на ошалелое лицо мин херца, громко вздохнул. В этом вздохе превеликое сожаление смешалось с немалым облегчением, потому что Алексашка порою, даже от самого себя таясь, опасался, что однажды помрет на своей неуемной полюбовнице, если только раньше меч его не сотрется от беспрестанного употребления. Ну а мин херц – ему сносу нет и еще долго не будет. Так что – совет им да любовь! И Алексашка снова вздохнул – на сей раз прощально…
Так она попала к Петру, а вскоре из Марты превратилась в Катерину, в Катерину Алексеевну – любимую женщину, любимую жену русского императора. Это произошло на войне, и Катерина с тех пор совсем не боялась войны. Судьба ее чудесно переменилась из-за войны, поэтому бывшая солдатская подстилка видела в ней нечто вроде феи-крестной с волшебной палочкой (подобной той, которая чудесно переменила грустную участь Золушки), и Марта-Катерина готова была отблагодарить благодетельницу как могла. Отплатить войне добром за добро!
