Возлюби ближнего | страница 18
Они еще долго сидели молча, до самой смены не произнесли больше ни единого слова. Все что нужно, было уже сказано. Над головой, в черном небе светили яркие, но чужие звезды. Каждый думал о другом, и пытался уловить ту нить, которая протянулась между ними, пытался определить, насколько она крепка, и не порвется ли в самое ближайшее время. Пришла смена, Бугай перекинулся парой слов с пришедшими, и они с Иисусом двинулись в расположение.
- Знаешь, - начал Иисус идя сзади Бугая, - у тебя шрам на спине. Это от духов?
- Я к духам спиной не поворачиваюсь, -коротко ответил Бугай, показав тоном , что данный вопрос обсуждать не намерен и разговор давно уже окончен.
Они зашли на кухню, плотно отужинали, умылись и улеглись в постель, с чистой совестью, как люди, выполнившие свой долг или работу, ту, которую от них требовали. "Что ж, жизнь не так уж и плоха", - подумал, засыпая Иисус. В эту ночь он спал крепко, почти так, как дома, никто его не тревожил.
Утро и день прошли по распорядку. После обеда Иисус узнал, что он заступает дневальным по роте вместе с Котом. Служба есть служба. При встречи Кот многообещающе ему улыбался, а когда они оставались одни, елейным голосом проговорил:
- Вешайся, слон, заранее. Будешь сегодня у меня всю ночь шуршать. Спать не дам совсем.
Вот и наступила эта ночь, в палатке улеглись. Иисус начал подметать земляной пол. Когда закончил с этим делом, сходил за свежей водой, сбрызнул пол, вымыл летний туалет на улице и отправился на кухню. На кухне уже работал дневальный из другой палатки, это был один из тех, с кем он приехал сюда. Кот, два сержанта из соседних палаток и двое рядовых, также незнакомые Иисусу, сидели вокруг стола и с аппетитом ели тушенку, прямо из жестяной просолидоленной, обернутой вощеной бумагой, банки.
Иисус, стараясь не смотреть в сторону старослужащих, начал помогать своему погодку перемывать алюминиевые чашки, железные эмалированные кружки, ложки, всю утварь, что осталась грязной после ужина. Все чистое они раскладывали на столе обсыхать. Смеясь какой то очередной шутке своих друзей, вошел Кот и взяв две ложки, хмыкнув, удалился. Через минуту в кухню ворвались рассвирепевшие Кот и один из сержантов.
- Это что такое? - начал Кот, суя в нос Иисусу ложки. Погодок Иисуса сыпанул в воду слишком много посудомоя, и ложки, обсохнув, побелели. Рыжий, и без того небольшой комплекции, совсем, казалось, сжался в комочек, пытаясь испарится, обрести невесомость. Он втянул голову в плечи и стал с затравленной мольбой водить взглядом то на Кота, то на сержанта.