— Когда у меня болели зубы, — лукаво ответил ходжа, — то я не находил лучшего средства, как вырвать их.
Потом лекари остановились возле полноводного арыка.
На берегу сидели мальчишки и болтали ногами в воде.
Вода тихо струилась, ветерок рябил ее, ребятишки смотрели-смотрели в арык, да и заспорили.
— Наши ноги перепутались! — сказал один.
— Это мои! — показывая на колеблющееся отражение в воде, кричал другой.
— Как же мы разберемся теперь, какие ноги чьи? — всхлипнул третий.
Лекари остановились на берегу и стали придумывать способ, как узнать, кому принадлежат ноги.
— Вахоб, — обратился к охотнику ходжа, — помоги детям найти свои ноги. — И он так красноречиво прищелкнул пальцами, что мальчики насторожились.
А когда охотник дал первому мальчишке щелчок по затылку, то вся компания вскочила на ноги и быстро! умчалась прочь от арыка.
— Вот каким способом можно найти ноги, — сказал, Садык лекарям.
— Но так не поступают настоящие ученые, — оправдывались лекари. — Ученый должен сначала найти объяснение происшедшего, затем…
— А как найти объяснение странной болезни Улымаса? — спросил ходжа.
Понуро шагавший подслушиватель оживился: а вдруг кто-то сообщил Насреддину заранее о болезнях! Абдуллы, Шарафа и Улымаса? Тогда понятно, почему ходжа так легко обходит ловушки!
— Откуда ты знаешь, о учитель, — залебезил длинноносый, — что уважаемый сборщик податей болен странной болезнью? Может быть, тебе уже кто-нибудь сказал что-нибудь?
— Сегодня странный день, — прищурился ходжа. — Болеют только богатые, и болезни у них странные. Я уверен, что и Улымас страдает от необычного недуга…
Абдурахман изобразил на лице своем полное недоумение и даже удивленно покрутил носом. Лекари, великолепно слышавшие разговор, сделали вид, что поглощены своими мыслями.
Насреддин понял, что отгадал. И к нему вернулось веселое настроение: странных болезней, вроде тех, которыми были «больны» Абдулла и Шараф, он никогда не боялся.
Слуга Улымаса, драный и худой, молча шагал рядом с ишаком.
— Сколько тебе платит Улымас за работу? — спросил его чеканщик Садык.
— Он мне ничего не платит. Только одевает и кормит.
— Если он тебя так же кормит, как одевает, — усмехнулся Вахоб, — то почему ты еще не умер с голоду?
Слуга Улымаса хотел что то ответить, но в это время ишак свернул за угол и очутился возле дома сборщика податей.
Улымас жил на самом краю города. Дом его стоял среди сада, к которому примыкал большой загон для скота. Ведь сборщик податей часто вместо денег берет налог натурой — баранами, овцами, коровами, даже лошадьми и верблюдами. И прежде чем отправить скот в стада великого эмира или пресветлого бека, Улымас старательно отбирал лучших баранов, овец, верблюдов и оставлял их себе. Он заменял породистого барана каким-нибудь недокормленным барашком и радостно потирал руки.
