Далее было долгое снятие мерок, с меня их сняли довольно быстро, хоть мерок было много больше чем делают портные моего времени. А с Таей пришлось повозиться. Для начала она отказалась раздеваться, даже до нижней рубахи. Пришлось отвести ее в сторонку и тихонько заняться внушением, в том числе что я буду все время рядом а дед и не такое видел. Потом начали снимать мерки и пришлось делать еще одно внушение, что дед ее не щупает а занимается делом, от которого зависит наш успех. Дед намекал что к такому платью даме надо совершенно другое белье, на что я резонно сказал, что к такому платью белья вообще не надо.
Только к концу обмера Тая успокоилась, наверное у нее это просто с непривычки. Ушли от портного поздно, пришлось даже договариваться с мужиком на санях, чтоб подбросил нас с тюками собранной по нашему заказу подмастерьями деда повседневной и праздничной одежды, до дома. Ехали молча, Тая была задумчива а меня душила жаба. Не успели мы войти дома в нашу комнату, Тая бухнулась на колени, обняв меня за ноги, и тихо заплакала.
— Мастер, что же ты со мной делаешь! Возвысил девку без роду без племени, В боярские хоромы ведешь да мошну на меня всю спустил. А я даже сына тебе родить не могу, я старалась, но не дает мне господь, хоть молила я его истово. Прости мастер, нет сил дары твои принимать, Отошли меня обратно. — она хотела еще что то говорить, прерывая монолог всхлипами, и поднять ее с колен не удавалось. Встал на колени напротив ее
— Знаешь радость моя, чем отплатить мне сможешь. Тем что каждого моего слова слушаться будешь. Коль это обещаешь и строго свое слово блюсти будешь, то считай отплатила мне сполна.
— Да мастер, клянусь как перед богом каждое твое слово исполнять, пожелай чтоб стояла пред тем портным голой, встану тут же, да хоть пред целой толпой. Нет мне теперь иного указа окромя тебя да господа нашего. Но тебя буду во главе слушать.
— Тогда вставай с колен, и помогай нам к ужину званному собраться. И запомни, ты теперь со мной по всем этим купцам ходить будешь, и держаться с ними на равных, чтоб честь мою не ронять.
— Да мастер
Разложив по кровати и по полу наши покупки, разобрались где что и быстро оделись. Обновки были хороши, но перед глазами до сих пор стояли рисунки с будущими парадными комплектами, по сравнению с которыми все остальное терялось.
Ужин у купца был многолюдным и шумным. Радовала меня Тая, блюдя слово стала как то свободнее, выпрямилась, смотрела гордо, глаз в пол как раньше не прятала. Такой спутницей только гордиться можно, о чем я не преминул ей сказать, вызвав робкую улыбку и румянец. Посидев за столом и поговорив о свежих сплетнях, которые меня заинтересовали, Кондрат пригласил к нему в кабинет выкурить трубочку другую. Сигареты у меня уже давно кончились, и я как заправский местный купец курил трубку. Табак для нее приходилось мешать из нескольких сортов, потому что обычный был крепче беломора. Курить стал значительно меньше, процесс чистки трубки не настраивал на частое ее употребление. А для хранения использовался маленький пенал, очень плотно закрывающийся, иначе как трубку не чисти, но вокруг нее все пропитывалось табачным духом.
