— Придурок, — сказала она, очень даже проницательно разгадав мою сущность на данную минуту.
Мы вышли на улицу и уселись на каменном парапете у дверей школы. На улицу выходил крохотный балкончик как раз над входом в школу, со второго этажа, из директорского кабинета. А на балкон в таких случаях выходил директор, моментально уведомленный учителем об очередном ЧП. Вот и сейчас, не прошло и трех минут, не успели мы закурить мои "Мальборо", которыми я угощал ребят, директор вышел на балкон и озабоченно глянул вниз, на нас.
— Так я и знал, что он сейчас выскочит, — насмешливо сказал Саша, пряча сигарету в рукав.
— Как картонный паяц, — сказал Ариф.
— Оперативно действует, — сказал Сурик.
— Хорошо, хоть выйти успели, а то скоро, мне кажется, он раньше нас будет выскакивать…
— Как тень отца Гамлета, — сказал я.
— Как кукушка из часов…
— Видно, у него сзади есть механизм такой, — сказал Эльчин.
— Это точно. Как только мы здесь, ему там не сидится.
— Задом чует, — сказал Ариф.
— Ха-ха!..
— Керимов, Асланов, Алиев, Коган, Воронин и прочая, прочая, я жду вас с нетерпением, — возвестил сверху директор.
— Весьма польщены, — тихо, чтобы директор не услышал, ответил Сурик.
И опять каждый что-то сострил, вставая и отряхивая зад. Директор ждал на балконе, пока мы не вошли в школу, как капитан на мостике, который (если только допустимо подобное сравнение) удовлетворенно наблюдает возвращение крыс на свой корабль, что покинули они по ложной тревоге: нет, оказывается, течи и все в полном порядке.
— И пожалуйста, — сказал сверху директор, — не ругайте моих предков. Это не облегчит вашу участь.
— Ишь ты, юморист, — сказал Эльчин.
— В КВН его, в КВН, — подал голос Ариф.
— В "Что, где, когда?", — бросил реплику Сурик.
— Остряк тридцатых годов…
Директора мы совсем не уважали и немного побаивались, потому что знали он способен на любую пакость.
Раз на моих глазах с нашим директором произошел такой случай. В школе устраивали вечер с танцами. Привалила, разумеется, и вся окрестная шпана. Один из них по кличке Боба, что значит — дедушка, малорослый тридцатилетний крепыш, весь в татуировках, накурившийся анаши, вошел в школу, отстранив сторожа, которому строго-настрого было наказано не пропускать никого из посторонних. Сторож растерялся, а директор, сердитый, подойдя к нему, стал выговаривать ему громко:
— Я тебе что говорил? Я же тебя предупреждал, чтобы не пропускал посторонних!
Бобе, уже гулявшему по вестибюлю, это не понравилось. Он неторопливо подошел к директору и спросил:
