Как бы там ни было, она спросила еще:
— Что-нибудь случилось?
А тут как раз прозвенел звонок на перемену, и я молча, игнорируя ее праздное любопытство, вышел из-за парты: жест, долженствующий означать — мол, надоела ты мне со своими расспросами, и вышел в коридор. Наргиз возмущенно хмыкнула мне вслед. Вы только подумайте, она еще хмыкает после того вечера, когда я встретил ее на улице и она так явно и недружелюбно отшила меня! Она еще хмыкать будет, чушка!.. В другое время это ее хмыкание больно резануло бы меня по сердцу, но теперь поведение Наргиз, не то, как она именно сейчас себя ведет, а вообще обычное поведение Наргиз показалось мне смешным и даже нелепым; смешно было, что она так задается, вытыкается на каждом шагу, во всех своих ухажерах так уверена, ждет, что я — что бы там ни было — не перестану ухаживать за ней, оказывать ей всяческое внимание, жалко кадриться к ней и тем самым поддерживать во всех мнение, что она — первая девушка в школе и ей чуть ли не впору участвовать в конкурсах красоты. Как же я могу все это, если она не раз давала мне понять, абсолютно со мной не церемонясь, что не испытывает ко мне никаких чувств?.. И теперь мне было смешно наблюдать, как она обращается со мной — будто я ее верный влюбленный, как цуцик, паж. В моих глазах это теперь было наивно, хотя я бы не сказал, что отношение мое к ней изменилось; она по-прежнему очень мне нравилась, и мне было жаль, очень жаль было, очень-очень-очень жаль, что вчера это была не она.
Звонок вернул меня из коридора. Вслед за нами, неохотно тянувшимися в класс ребятами, вошла математичка Нина Васильевна. Гул в классе не сразу, но все же умолк.
— Садитесь, — бросила она, не глядя на нас, и очень напрасно, если б глянула, то убедилась бы, что никто не стоял.
— Здра-асте… — проблеяли с последней парты. Несколько человек приглушенно и коротко рассмеялись.
— И не паясничайте, — предупредила Нина Васильевна строго.
Было заметно, что настроение у нее препаршивое. По этому поводу тут же начались шутливые перешептывания среди мальчиков.
— Не с той ноги встала, — послышался слева от меня отчетливый шепот; говоривший не отличался оригинальностью, как видите, но таких у нас немного, обычно стараются что-нибудь похлестче, и словно в подтверждение моих мыслей кто-то кому-то сзади прошептал:
— У, злая сегодня… Видно, ночью…
— …оргазма не было, — закончил за него другой голос спокойно.
Послышалось хихиканье.
— Тихо, — сказала Нина Васильевна, поковырялась в своих тетрадках, что-то поотмечала в классном журнале, и тоном, не допускающим возражений, напряженным голосом, который ясно говорил, что она ждет этих возражений и готова отразить их, произнесла: — Пишем контрольную.
