— Кажется, он был кем-то вроде американского вишиста[3]? — спросил Шарпантье.
— Называйте его как угодно, но никаких обвинений на законном основании против него все равно выдвинуто не будет. Он был для этого слишком умен.
Когда я направился к двери, за мной увязался Шарпантье. Теперь, казалось, все вокруг исчезло, — и небо, и горы. Даже деревья были закрыты от взора летучим туманом, белым, как пар.
— При такой погоде и заблудиться недолго, — сказал Шарпантье. — Я провожу вас. Я знаю эту местность как свои пять пальцев.
Во время этой странной прогулки мы, по сути дела, были отрезаны от мира. Впереди не было видно горизонта, который наполнял бы нас чувством протяженного пространства, не было вместе с ним и чувства глубины, никаких наземных вех, чтобы указать нам направление. Во всей Вселенной, казалось, были только мы двое и узкая полоска земли под ногами.
— Я рад, что вы заметили книгу Блейна, — сказал Шарпантье. — Конечно, не такую книгу мне следовало выбрать для чтения Джонни.
— Я всегда замечаю все книги, — сухо ответил я, спотыкаясь, так как внезапно мы вступили на пригорок. — Как это ни странно, но всегда очень трудно предсказать заранее, что будут читать люди. Я думал, что Марджори Блисс привлечет к себе внимание Стоктона в последнюю очередь, однако увидел одну из ее книг у него на столе в кабинете.
Шарпантье с любопытством посмотрел на меня.
— Может быть, он ее и не читает. Но он на ней женат.
Я остановился, не скрывая искреннего изумления.
— Разве вы не знали? — продолжал Шарпантье. — Франсес Стоктон — это и есть Марджори Блисс, это ее литературный псевдоним.
— Нет, этого я не знал, — сказал я, медленно шагая вперед.
— Она не была Марджори Блисс, когда он на ней женился. Это произошло позже. Я не был в то время знаком со Стоктонами. Они жили в Париже, а мое детство прошло в Гренобле. Я впервые встретился с ними несколько месяцев назад, когда приехал в Англию. Но я слышал об этой истории от своего деда, профессора Сорбонны, который жил в Париже в то же время, что и они, и хорошо их знал.
Они поженились после того как Стоктон опубликовал свою первую книгу, ту, в которой рассказывается о газетах, «Сегодня, здесь». Она не принесла ему денег, — слишком велика была конкуренция. Кто может прислушиваться к нежному треньканью клавикорда, когда гремит духовой оркестр? Стоктоны продолжали жить в Париже, так как даже их небольших доходов им там хватало на жизнь, хотя, конечно, для них это были трудные времена. Особенно после того как у них родились два мальчика. В момент финансового кризиса Франсес Стоктон решила попробовать свое перо и попытать счастья на ниве литературного творчества. Она выбросила на рынок свое первое творение. К великому удивлению как ее самой, так и мужа, книга имела успех, и после этого вся жизнь семьи резко переменилась. Она неплохо зарабатывает литературным трудом, но критики едва удостаивают ее внимания. Стоктону посвящаются полноценные, длинные страницы критических обзоров, но популярность не приносит ему денег. «Марджори Блисс» сделала возможным существование писателя Эрика Стоктона с финансовой точки зрения. Без нее ему пришлось бы заниматься перепиской с читателями в газетах. Некоторые вправе назвать эту пару идеальным решением как для одного, так и для другой, но все же… — Он опять медленно улыбнулся. — Но иногда мне ужасно жаль Франсес Стоктон…
