- Не припомню что-то... - отвечает Ясенев, пораженный тем, что полковник Маринов, человек в общем-то довольно молчаливый, так вдруг разговорился.
- Так вот, поселяне да поселянки, как говорится, устали бегать на выручку, услышав зов пастуха, и вовсе не побежали на пастбище спасать своих овец, когда наш шутник снова закричал: "Волки!" А волки были, были волки! В результате слопали волки и овец и пастуха. Старая мудрая сказка. Добрым молодцам и намек и урок.
- И к чему эта притча? - все уже понимая, спрашивает Ясенев.
- А к тому, Владимир Петрович, что волки были и есть не только в веселых и грустных сказках, но и наяву. И, думаю, немало сейчас двуногих волков с фальшивыми документами рыщут в Харькове. Подумай, брат, над этим. И "академикам" своим внуши, чтобы не хлопали ушами. Так что, брат, и нам с тобой надо менять черные петлицы...
Уже совсем светает, когда забрызганная грязью "эмка" подъезжает к дому номер семнадцать на улице Дзержинского.
На цыпочках - как бы не разбудить высокое начальство - проходят командиры в комнату генерала Олевского. Генерала уже нет - спозаранку встал и уехал или в штаб, или на оборонительные работы.
Полковнику удается застать генерала в штабе. Он докладывает: в "поле", в "лесу" забито столько-то "кольев", на "тропинках" найдено столько-то "листовок". В доме заготовлено столько-то поленьев.
- Ночью был у "Оли", "Паши", "Ани", "Шуры", "Наташи", - докладывает полковник.
А подполковник Ясенев улыбается. Можно подумать, послушав такой рапорт, что примерный муж Илья Григорьевич Маринов - заправский донжуан.
- Сейчас нахожусь с "Тосей", - продолжает доклад полковник. Необходимо подбросить "муки первого сорта". График в целом опережаем. Москва спрашивала? Так и скажите Москве! Не меня - рабочих Харькова и ми... специалистов по"кольям" и "колючкам" благодарите. Где живет "Тося"? На "кухне, где календарь 1917 года"...
Когда полковник кладет трубку, Ясенев выпаливает;
- Здорово! Ей-богу, здорово!
- Что "здорово"? - искренне удивляется полковник, устало проводя ладонью по глазам, по лбу.
- Здорово идет операция! Всего несколько дней, а столько уже сделано.
Это не лесть, это товарищеское признание.
- Здорово, говоришь? - тихо произносит полковник. - Ау меня, Володя, сердце разрывается. Ведь что минируем? Свое, себя минируем. К такой ли войне мы готовились?...
С улицы доносится сирена воздушной тревоги. Противный замораживающий душу звук.
- Послушаем известия, что ли? - безрадостно говорит полковник, включая приемник.
