Наташа поуспокоилась, но не говорила ни слова с Алевтиною и ее матерью, приказала подать карету и, отдав им холодный поклон, уехала домой. Тоска безотрадная ждала ее в одиночестве. Она кинулась на колени пред образом, подаренным ей теткою, и усердною молитвою тщилась подкрепить себя в борьбе с отчаянием.
Итак, Алевтина действительно была причиною отправления Кемского! Итак, она не отказалась еще от своих коварных замыслов! Возможно ли, чтоб умилительное счастие брата и жены его не могло ее тронуть? К несчастию, возможно. Невозможно было бы противное. Солнце идет неизменным путем своим; луна в урочное время переменяет свой облик; лев упивается кровью; горлица умирает за птенцов своих; злой человек нижет одно злодеяние к другому и каждое препятствие на пути к исполнению своих желаний считает только новою ступенью лестницы, ведущей к желаемой цели. Таков закон природы!
Лагерь при Нови
Солнце катилось за Боккету, когда Кемский в глубоком раздумье приблизился к месту своего назначения. Дорога шла лощиною и вдруг поднялась на крутой холм. С высоты этого холма открылась пространная равнина, живописная, величественная, прелестная. Белые шатры рисовались вдали на темно-зеленом ковре по сторонам светлой речки, сребрившейся изгибами в крутых берегах. Необычайная тишина господствовала в этом временном жилище многих тысяч. Изредка приносились к страннику отголоски русских заунывных песен, как звуки арфы эоловой, и приводили в движение все жилки его сердца. Слезы выступили на глазах Кемского, слезы сладкого уныния, неизъяснимой тоски, небесного утешения. Русский читатель! Бывал ли ты на чужбине, среди людей, тебе незнакомых, тебя не понимающих? И там случалось ли, что перелетный ветерок приносил как бы невзначай к слуху твоему звук родной стороны? Ты поймешь слезы моего героя.
Ночь уже наступила, когда Кемский прибыл к главной квартире. Адъютанты главнокомандующего, объявив ему, что граф лег спать и что должно представиться ему утром в пять часов, повели новоприезжего в свои палатки. Долго ли знакомиться землякам, молодым военным? Чрез полчаса князь сидел в кругу искренних приятелей, рассказывал им о Петербурге, о вестях московских; слушал о новых подвигах наших храбрых воинов и не видал, как летело время. Когда новые знакомцы готовились разойтись, вошел в комнату молодой солдат, вестовой, и подал пакет хозяину.
– От дивизионного генерала к вашему благородию! – примолвил он тоном учтивым, но вовсе не солдатским. Кемский, пораженный звуком его голоса, подошел, чтобы всмотреться в него, и узнал в молодом солдате своего доброго, верного слугу!
