Один из гостей не принимал участия в общем восторге и даже подшучивал над собеседниками – то был Казотт, человек любезный и умный, но, к сожалению, зараженный мечтаниями иллюминатов. Наконец обратился он к собранию и сказал нешуточным тоном: "Радуйтесь, господа! Вы увидите эту великую и знаменитую революцию, которой дождаться не можете. Вы знаете, что я имею дар предсказания. Поверьте мне, вы ее увидите". Ему отвечали, что на это не надо большой мудрости. "Согласен, – отвечал он, – но выслушайте меня до конца. Знаете ли, что будет во время этой революции, что будет со всеми вами, какие неизбежные последствия произойдут от нее?" – "Скажите, скажите! – вскричал Кондорсет, с хохотом угрюмым и бессмысленным. – Философ охотно столкнется с пророком." – "Вы, господин Кондорсет, умрете на полу темницы; вы умрете от яда, который примете сами, чтоб избегнуть рук палача, от яда, который в то счастливое время всегда будете носить с собою".
Все изумились сначала, но, вспомнив потом, что добрый Казотт иногда бредит наяву, захохотали громче прежнего. "Господин Казотт, – сказал Кондорсет, – эта сказка не так забавна, как ваш "Влюбленный черт"! Но кой черт всадил вам в голову темницу, яд и палачей! Что тут общего с философиею и царством рассудка?" – "Именно так! Вам придется так умереть именем философии, человечества и свободы, во время владычества разума. Тогда разум будет иметь свои храмы, и других храмов во Франции не будет". – "Бьюсь об заклад, – сказал Шанфор с своею язвительною усмешкою, – что вы не будете жрецом в этих храмах!" – "Надеюсь. Но вы, господин Шанфор, вы будете достойным жрецом этого божества: вы нанесете себе двадцать две раны бритвою по жилам и умрете чрез несколько месяцев после того".
Все посмотрели друг на друга и засмеялись пуще прежнего. "Вы, господин Вик д'Азир, не сами отворите себе жилы, но велите пустить себе кровь шесть раз в день в припадке подагры и умрете в следующую ночь. Вы, господин Николай, погибнете на эшафоте; вы, господин Бальи, на эшафоте; вы, господин Мальзерб, на эшафоте". – "Ну, слава богу! – воскликнул господин Руше. – Кажется, что господин Казотт хочет только извести Академию, а нас помилует". – "И вы погибнете на эшафоте". – "Он побился об заклад, – воскликнули со всех сторон, – он поклялся погубить всех нас". – "Нет! Поклялся не я". – "Так нас покорят турки или татары?" – "Нет! Я уж сказал вам: тогда вы будете управляемы одним разумом, одною философиею. Так злодейски поступят с вами философы: палачи ваши будут твердить то самое, что вы твердите теперь; будут повторять ваши правила; будут приводить места из Вольтера".
