Стражники тоже услышали. Они остановились прямо над Каделом и Джедреком, но у противоположного края стены.
— Видишь что-нибудь? — спросил один.
— Ни одной собаки. Когда Панья стоит так низко, там внизу тьма кромешная.
— Я точно слышал какой-то шум.
— Я тоже. Но поверь, это не человек. Я в жизни не встречал человека, способного видеть в такой темноте.
— Думаешь, это волки?
Второй стражник расхохотался:
— Волки? Скорее всего крысы или лиса. — Он снова рассмеялся и повторил, когда они двинулись дальше: — Волки!
— Наверное, надо сообщить часовым.
— Ну конечно, всенепременно. Мы сообщим часовым, что город осажден стаей ежей.
Кадел глубоко вздохнул и снова посмотрел на Джедрека. Товарищ широко ухмылялся; его темные глаза блестели в лунном свете. Кадел тоже выдавил из себя улыбку.
Когда голоса стражников стихли в отдалении, они проворно закончили подъем, осторожно осмотрелись вокруг, стараясь не слишком высовываться, перемахнули через парапет, торопливо пересекли шедшую по верху стены дорожку и начали спускаться с другой стороны. Без дальнейших осложнений и задержек они спустились на землю прежде, чем Панья взошла достаточно высоко, чтобы осветить внешнюю сторону городской стены.
— Куда теперь? — шепотом спросил Джедрек.
— К храму Кебба, что у реки.
Товарищ улыбнулся, и Кадел знал почему. Кебб. Покровитель зверей, бог охоты.
— Как символично, — только и сказал Джедрек.
Большой зал Торалдского замка заливал мерцающий свет факелов и свечей. Воздух был насыщен запахами жареного мяса, свежеиспеченного хлеба и сладкого вина. Вдоль стен огромного помещения стояли десятки длинных деревянных столов, уставленных блюдами с бараниной, дичью, жирным мясом, темными хлебами, тушеными овощами, свежими фруктами и бутылями вина из торалдских погребов. За столами тесно сидели мужчины, женщины и дети, чьи разговоры и смех сливались в нестройный гул.
В середине зала оставалось свободное место для танцев, которые должны были начаться сразу после пира, а прямо напротив главного стола, стоявшего на высоком помосте, играли музыканты.
Филиб любил это зрелище. Сколько он помнил, устраивавшийся по случаю ярмарки пир всегда оставался для него одним из самых значительных событий в году — наряду с его собственными именинами и Ночью Двух Лун месяца Бодана.
Однако в этом году он не испытывал обычной радости. Возможно, молодой лорд тяготился мыслью о том, что скоро навсегда покинет Торалд. А возможно, он просто повзрослел. Так или иначе, Филибу казалось, что пир тянется уже долгие часы, хотя городские жители все еще продолжали стекаться в замок и усаживаться за столы.
