— А кто этот Велунд?
— Это я его так прозвала. Велунд — кузнец из песен скальдов, а Хемльдаль тоже кузнец. Живёт он посреди леса и угрюм, как туча.
— И мы к нему идём?
— К нему. Говорят, он стрелы делает такие, что больше, чем со ста шагов, бьют. Отец велел забрать у него наконечники, а мать хочет, чтобы он новую цепочку для ключей ей сделал.
— А что со старой сделалось?
— Ничего, просто ключей у матери прибавилось.
Кузня Хемльдаля была рядом с небольшой речушкой; по берегам её стояло несколько грубых построек из камня и сосновых брёвен. Из кузни долетал глухой, размеренный звон молота.
Эймунда замешкалась немного у входа, велела Гореславе на улице обождать и вошла.
В кузне жарко было; огромными мехами раздувал кузнец огонь в горне. На стенах висели мечи с простыми и резными рукоятями; у некоторых были поперечины, у других — нет.
Наумовна из любопытства заглянула внутрь, и первым бросилось ей в глаза длинное копьё с наконечником в два локтя и тяжёлым ясеневым древком. "С таким не любого зверя можно идти", — подумалось ей.
Висело на стенах кузни много оружия, всего и не упомнишь; под стать копьям своим был и кузнец: высокий, около сажени росту, похожий на медведя. Внимательно выслушал он свейку, отложив ненадолго в сторону молот и указал рукой на закопчённый еловый стол.
— Там пряжка для Гевьюн и наконечники. Твои те, что длиннее прочих. Чем платить будешь?
— Гривнами.
— Серебром или золотом?
— Серебром. Принесла я два.
— Давай.
Эймунда протянула кузнецу слитки, тот их зубами проверил: настоящие ли, и убрал в кованный сундук.
— Передай Гаральду, что заеду к нему на днях.
— Передам. Мать просила цепочку для ключей ей добрую сделать.
— Сделаю. Ступай.
Вновь молот зазвенел, посыпались из-под него искры.
Свейка вышла со свёртком в руках, огляделась, кликнула Гореславу.
— Держи, понесёшь. У тебя сил поболее моего.
Наумовна покорно приняла свёрток; был он порядочного веса.
— Ты, Герсла, к реке не ходила?
— Нет, я у соседней сосенки стояла.
— Я к тому спросила, что там у Хемльдаля волк ручной живёт, который людей ест.
Гореслава не поверила. Мало ли, что люди рассказывают, не всему верить нужно.
Повалил снежок, густой, белый, мягкий; он пуховой периной укрыл оголённые ветром ветки, замёл следы.
Они шли сквозь снежную пелену, не зная, туда ли идут.
— Переждать треба, — сказала Гореслава. — Заплутаем мы во вьянице.
— Да где же переждать-то? Вокруг одни деревья.
— Под ёлочкой. Она любого приютит.
Чуть не рассмеялась Наумовна, когда Эймунда под ёлочкины руки-лапы залезала: по всему видно было, что не дружит свейка с лесом. А Гореславе лес — лучший друг; могла бы она там и лето, и зиму пережить. Знала она все съедобные коренья и ягоды да и учение отцовское не пропало даром. Но то она, а тут свейка…
