— Что с тобой, девица? — спросил князь.
Гореслава молчала.
— Да притомилась, верно, просто, — ответил за неё Изяслав и помог ей встать на ноги.
— А я думаю, оробела она.
А князь-то оказался вовсе не таким страшным, как ей казалось, подобало быть князю; и глаза у него были добрые-добрые.
— Правда ваша, испугалась я: никогда я раньше князя так близко не видала.
— Привезли её откуда-то, потому такая странная. У нас-то все девки вас знают.
— Так откуда ты, славница?
— Из печища на Медвежьем озере.
— Бывал я там…
Вышеслав вдруг заторопился, коротко распрощался и пошёл в сторону града.
— Ну, куда пойдём, Гореславушка? К тем, кто у Быстрой гуляют?
— Как хотите вы.
— Говорил ведь тебе, чтобы просто Изяславом звала. Или и в печище ты парней своих не по имени звала?
— По имени, — Гореслава рассмеялась. — И то верно. Только с непривычки-то мне трудно запросто с вами разговаривать. Кметей я раньше не встречала.
Теперь Изяслав засмеялся.
— Пойдём, что ли?
Она кивнула.
… У Быстрой уже разожгли костры, и девки с парнями со смехом прыгали через огонь. В липень месяц, конечно, костры были больше и пылали ярче, как и требовали Боги. Ах, сколько свадеб тогда сыграли!
Изяслав взял её за руку и повёл к гулявшим. Гореслава сразу заметила, сколько глаз на них посмотрело. Девки с завистью глядели, сжимали за спиной кулачки, а парни с любопытством на неё посматривали.
…Гуляли до утра, разошлись тогда лишь, когда небо посветлело, и над горизонтом заалела узкая полоска света. У девушки кружилась голова, когда она с кметем распрощалась, но, когда к двору подошла, призадумалась. Что скажет Белёна Игнатьевна, когда войдёт она в избу? То не матушка, не промолчит, да и клети нет, где бы отоспаться могла: её хозяйка на ночь запирала.
За воротами Лисичка залаяла, ей отозвался матёрый Бирюк. Скрипнули ворота (как показалось испуганной Гореславе) слишком громко. Но никто из дома не вышел. "Может быть, не вернулись ещё Егор с Хватом", — промелькнуло у неё в голове. Но громкий храп, слышный даже во дворе, убедил её в обратном.
Девушка побоялась пройти в горницу и легла в сенях в куту с мешками. Совсем рядом с ней зашевелился кто-то. Гореслава испугалась, даже закричать хотела, но в полутьме разглядела, что это была Миланья.
— Никак вы, Гореслава Наумовна, — удивилась она. — Ранёшенько вы встали.
— А я, Миланьюшка, не вставала, только что вернулась я. Ты хозяйку не буди.
— А что будить, скоро сама встанет.
Миланья сладко потянулась и легла досыпать последние часочки.
