Серый залаял, к хозяйской дочке подбежал. Посмотрела девушка на ворота, увидела Власа.
— Напрасно, добрый молодец, пришёл, ушла с подруженьками Любава Наумовна, — приветливо сказала Гореслава.
Но парень не ушёл, подошёл к крыльцу.
— Дома ли Наум Добрынич?
— Дома.
— Мне с ним поговорить треба.
— В избе он.
Влас вошёл во влазню, перед входом шапку снял.
"Кончилась сестрина волюшка, на чужой двор пришла пора уходить", — подумала девушка и призадумалась. Недолго и Ярослава в девках сидеть, за Любима али Увара пойдёт, знать, и её, Гореславин, черёд скоро придёт. Знала девка, что батюшка с матушкой за Радия её прочили, да и всё печище это знало, а она не хотела. Знала, что ли, что Боги назначили не ему мужем её быть.
— Да что же я, глупая, от нарока своего бегу; давно предками заведено замуж так выходить, так не мне уклад старый менять.
Но сердечко слов разумных не слушало, другое твердило. За реками, за морем живёт ясный сокол; ему-то и отдаст сердце своё горлица-девица. Да где ж его найти?
Часто зимними вечерами собирались младшие Наумовы дочки в кружок послушать рассказы Лады. Были среди них и басни о любви счастливой; в них девица — краса много зим через леса шла, суженного своего спасала. В тех сказах звери человеческим языком говорили, деревья по ночам оживали.
Видно, крепко запомнились те басни Гореславе, голову вскружили. Но, как знать, может хоть часть правды в сказах и была — поблёскивало же на пальце серебряное колечко, княжий подарок.
Но далеко Светозар, а Радий рядом живёт.
Из сеней во двор выбежали Желана и Стоян. Малец выхватил из рук сестрёнки берестяную куклу, поднял над головой.
— Отдай, — заголосила девчонка и попыталась вернуть игрушку, но брат не отдавал.
— Зачем сказала вчера матушке, что я к кошачьему хвосту ложку привязал?
— Затем, что делать так нельзя. Отдай куклу!
— Отдай, отдай… А я её сожгу.
— Только попробуй. Я всё — всё про тебя расскажу.
Стоян оттолкнул Желану и побежал к воротам. Сестрёнка заплакала и за ним побежала. Не позволила Гореслава мальцу девчонку обижать, у самого тына остановила.
— Отдай куклу мне, оставь Желану в покое.
Стоян неохотно подчинился, да что делать, сестре старшей всегда почёт.
— Ты скажи ей, Гореславушка, чтобы не наворопничала.
— А ты не делай того, за что матушка уши надерёт.
Мальчишка недолго стоял, понурив голову; не успела старшая сестра окончить — как он уж за ворота. Что с ним поделаешь?
Желана куколку свою погладила, подошла поближе, слёзы утёрла. Глаза у девчонки снова заблестели, лешачата в них запрыгали.
