«Если бы он знал, что я стою тут и смотрю на него!» — с тоской думала она. Но то, что хоть издали увидела его, сделало этот день праздником…
Теперь, когда стало больше свободного времени, можно было позаботиться о своей внешности. Женя попросила тетю Наташу сшить ей комбинезон.
— Знаешь, такой синенький сатиновый комбинезончик, чтобы со всякими кармашками, с молнией. Это очень красиво — на работу ходить. А то ну в чем же? В платьях — неудобно, в плохом — некрасиво, в хорошем — жалко. И холодно ночью. А штаны эти лыжные… Пфи!
— Тьфу на твои лыжные штаны. Безобразие одно.
— Вот и я говорю — одно безобразие. Я их не надену больше. Только людям на смех. А если бы комбинезончик — и тепло и красиво. Правда, тетя Наташечка?
— Конечно, правда.
— Значит, сошьешь?
— Да ладно уж. Женя вскочила:
— Ура! Бегу за сатином. Где мама?
— Вот она — мама, — важно сказала Елизавета Дмитриевна, входя на терраску из сада, — наконец-то и маму вспомнили. Очень хорошо, что ты дома, — пора поговорить по-человечески.
— Мама, ну подожди ты, все какие-то разговоры у тебя. Дай мне денег, я за сатином…
— И у меня и у отца к тебе разговор, — прервала Елизавета Дмитриевна. — Я бы и сама могла поговорить с тобой. Но я ведь для тебя не авторитет.
Отец был дома. Елизавета Дмитриевна позвала его, и Савелий Петрович, к удивлению Жени, без всяких отговорок оставил свои дела и вышел к ним на террасу.
— Э! Вот как — все в сборе, оказывается. В кои-то веки повидаешься наконец со своей семьей. Одним семья дышать не дает, а тут рад до смерти, если свою собственную дочку повстречаешь.
— Я пойду, — поднялась было Женя.
— Как это? — Мать решительно преградила ей дорогу. — Как это — пойду?
— Мне же в магазин нужно сбегать… Тетя Наташа…
— Опять — тетя Наташа. Ты, Наталья, кажется, ни о чем не думаешь и ничего не соображаешь.
— Да где уж мне! — Тетя Наташа махнула рукой. — Кабы соображала, давно бы меня здесь не было… Кваску принести? — обратилась она к Савелию Петровичу.
— Кваску, кваску, Наталья Дмитриевна, — Савелий Петрович, все еще потирая руки, ходил по террасе, — в такую жару кваску — ох, хорошо.
«Ну, чего тянут? — с тоской думала Женя. — Решили выяснять отношения, так выясняли бы».
Видно, эта же мысль томила и Савелия Петровича. Кроме того, его ждали дела.
— Так что же, дочка, — начал он, наливая в стакан квасу, — к чему же ты пришла в конце концов? Что думаешь делать, как жить?
Женя пожала плечами:
— Поработаю в совхозе… Поступлю на заочное. А года через два мы с Руфой…
