Пользуясь свободной минуткой, Аня торопливо заплетала свою растрепавшуюся рыжую косичку. Елизавета Дмитриевна стояла в растерянности — разбудить Женю и немедленно увести домой или дать ей доглядеть утренние, самые сладкие сны? Но — на мешках, сноп соломы под головой! И зачем это все, зачем?
На Руфу Елизавета Дмитриевна даже не взглянула, она не заметила, что у Руфы и снопа под головой нет. Да что глядеть на Руфу! Быть может, она и дома не лучше устроена, привыкать ей, что ли? Но Женя, Женя, выхоженная, выпестованная!..
— Давно Женя легла? — спросила строго Елизавета Дмитриевна.
— Давно. Часа три уже спят, — ответила Аня, — скоро будить будем: им с Руфой дежурить, отдохнули, и хватит.
— Ну так я сама разбужу.
Елизавета Дмитриевна вошла в кладовую.
— Женя, вставай, — потребовала она, трогая Женю за плечо, — вставай и живо — домой!
Она кричала, не обращая внимания на то, что разбудила и Руфу.
Женя села на мешке, встряхнула кудрями и еле раскрыла глаза. В них еще проплывали сонные видения.
— Мама, ты что?
— Ничего! Вставай — и домой сейчас же! Посмотри, на кого ты похожа, позор один!
Женя окончательно проснулась.
— Это ты, мама, иди домой, — сказала она жестко, — а я никуда не пойду. Попроси тетю Наташу — пускай принесет завтрак. А если некогда ей, то и не надо.
Руфа уже вскочила и торопливо расчесывала свои густые русые косы.
— Мне скоро молока принесут, — сказала она, — хватит и тебе.
— А ты, Руфина, мою дочь не опекай! — набросилась на Руфу Елизавета Дмитриевна. — Еще что выдумала. Женя, ты сейчас же, немедленно отправишься домой!
Но Женя, будто не слыша, прошла мимо нее в открытую дверь и побежала к озеру.
По сырой отмели четко печатались ее лиловые на розовом песке следы.
— Да куда же ты, куда? — Елизавета Дмитриевна чуть не заплакала.
— Умываться! — не оборачиваясь, крикнула Женя.
— Умываться… — упавшим голосом повторила Елизавета Дмитриевна.
Руфа, наскоро повязавшись своим голубым шарфиком, быстрым шагом направилась в птичник — решила посмотреть, все ли там благополучно, не случилось ли чего за те три часа, что она спала.
— Что ж это — так и будете здесь жить? — крикнула ей вслед Елизавета Дмитриевна.
— Так и будем, — ответила Руфа.
— Но до каких же пор?
— А пока утята на ноги не станут. С недельку, не меньше.
— О боже, пошли мне терпенья! Они совсем одичают. — Елизавета Дмитриевна запрокинула к небу свое блекло-розовое, с желтыми бровями лицо. — Впрочем, что поделаешь? Пусть отец говорит. Пусть Наталья, в конце концов…
