— А ты слыхал, что у нас Вера задумала? — Анна Федоровна переменила разговор. — В два раза выше нормы уток вырастить, и без отхода. Ну, что скажешь?
— Да, да, — рассеянно отозвался Арсеньев, направляясь к двери, — слышал. — И, уже взявшись за скобу, он остановился, сообразив, о чем ему говорят, — Выше нормы? А сколько?
— Двенадцать тысяч.
— Что?!
— А чего вы удивляетесь? — сказала Вера. — Взялась и сделаю.
— Одна?
— А конечно! Что вы думаете, медали-то зазря дают?
— Вы — человек, а человек может сделать только то, что в пределах его сил. Мне кажется, что здесь вы поступили опрометчиво.
— Товарищ Каштанов помог нам, — как бы между прочим заметила Анна Федоровна, — подбодрил, так сказать.
У Арсеньева глаза стали холодными.
— Товарищ Каштанов? А ему не совестно?
— А почему же совестно, если он считает, что Вера может это сделать?
— Он — старый человек…
— Григорий?! — взмолилась Анна Федоровна. — Ему еще только пятьдесят!
— Он — старый человек, — запальчиво продолжал Арсеньев, — опытный хозяин, он-то знает, что это невозможно! И не останавливает, а еще и подбадривает. Ну, я объясню ему сегодня, как это называется…
— Вот скажешь тебе, да и не рада, — проворчала Анна Федоровна. — Поздравь лучше Веру, она квартиру в совхозе получила. Товарищ Каштанов дал.
— Приходите на новоселье. Хоть взгляните, какую комнату мне дали — в новом домике.
Вера глядела на него кроткими глазами, сразу как-то притихшая, чего-то ждущая.
— Поздравляю. — Арсеньев словно и не слышал ее приглашения. — Значит, у вас вечера теперь будут свободные…
— Иногда…
— Вот и приходите к нам в клуб. В среду я буду о Левитане беседу проводить — помните, вы репродукции мне привезли? Приходите.
— Приду, — глухо ответила Вера.
Она почти потеряла голос от волнения.
Он же ее на свидание зовет! Не может прямо сказать, вот и придумал Левитана. Но она не маленькая, знает эти уловки.
Так всегда бывает, когда любовь начинается.
— Да и вообще одолевают меня ребята. — Арсеньев снова обратился к Анне Федоровне. — Все расскажи, все объясни. Особенно кибернетика не дает покоя. Ну, и космос, конечно. Вот еду сейчас в райком, может, подыщем знающих людей, пускай объяснят. А то ведь, знаете, в этом возрасте вопросов уйма, помогать надо… Так, значит, школу одобряете?
— Конечно. А вообще как — спокойно? Не хулиганят ребята?
— Наши? — Арсеньев улыбнулся. И Вера, не спускавшая с него глаз, улыбнулась тоже. — Да когда им думать о хулиганстве? Днем — работа, вечером — кто в хоре, кто в музыкальном, кто на репетиции. Самые лихие озорники и то уже забыли давно, как озорничать! Некогда озорничать-то! Будьте здоровы!
