— Да разве я по-своему? — негромко сказала Руфа. — По-своему-то я и разговора бы не завела. Поехала бы, да и все. Но ведь я же комсомолка, мама! Все наши комсомольцы остаются, все!
Мать вернулась, повесила полотенце на гвоздь.
— Если считаешь, что без тебя совхоз пропадет, оставайся. О нас что же думать? Наше дело — работать. Обидно, конечно, учить человека одиннадцать лет, а потом — на тебе: утятница.
Руфа справилась со слезами, подняла на мать ясные глаза.
— Да не навек утятница, мама! Я же учиться буду. На заочное поступлю. И настоящее образование все равно получу! Нельзя мне уезжать сейчас из совхоза, а они вот никак понять не хотят.
Степан Васильевич молчал, тщательно свертывая цигарку.
— Ну что ж, тебе виднее, — вздохнула мать, — только смотри потом не жалуйся.
— Не пожалуюсь, мама, не пожалуюсь!
— Храбришься, — неожиданно всхлипнула мать, — а у самой-то на сердце кошки скребут!
— А что же я — чурка деревянная, что ли?..
— Да ладно уж вам, — жалобно сказала Лида, — а теперь и плачут еще.
Витька, который давно уже сидел, не перелистывая страниц, захлопнул книгу, вскочил и вприпрыжку ринулся из избы на улицу. Все ясно: Руфа остается, Руфа никуда не уедет, и это самое лучшее, что могло сегодня решиться.
— Я к Вере сейчас иду, — сказала Руфа, обратившись к Жене. — Сходим вместе?
Женя рада была выйти на улицу. Боялась, что мать Руфы спросит: «А что, Женя тоже остается?» Что могла бы ответить Женя на это?
Девушки направились по дороге к озеру.
— Значит, ты окончательно решила остаться? — спросила Женя, покусывая травинку.
— А как же мне еще решать? — мягко возразила Руфа. — Мы же вчера комсомольское слово дали Савелию Петровичу.
— А как же я?
— А ты поезжай. Ты вчера сидела и молчала. И правильно. Если решила ехать, зачем себя связывать?
Они долго шли молча.
— Зачем тебе к Вере? — спросила Женя, когда вдали, сквозь кусты ракитника, заблестело озеро.
— Ну, во-первых, ты же знаешь — она в Москву едет. Интересно, как это получилось? Какое приглашение прислали? А потом… у меня дело…
— Секрет?
— Что ты! Просто прикидываю, если решила остаться в совхозе, то на какую работу пойти? Может, стоит утками заняться? Вот и хочу приглядеться пока…
— Утками? И станешь тоже как Вера?
— Как Вера — это бы очень хорошо!
— И такая же растрепанная… и в сапогах?
Руфа засмеялась:
— А вот это — не обязательно.
Они подошли к озеру. Среди солнечной озерной синевы белела утиная стая.
— Смотри, как у Веры хорошо, — сказала Руфа, — будто черемухи намело. А на нашем озере тихо, глухо… Никакой жизни.
