В заключении вспомню книгу, утопией не являющейся, но содержащей утопические допущения — это роман-сказка Н.Носова "Незнайка в Солнечном городе" (1958) [291]. В книге не рассматриваются институты управления общественной жизнью, например, совершенно не понятно, кто "курирует" милицию. Тем более, нет последовательного описания общества — даются только фрагменты общей картины жизни коротышек. Но вместе с тем это произведение с элементами утопии: обитатели Солнечного города живут по иным законам, чем в Цветочном городе (из него прибыл Незнайка со своими друзьями), более совершенным и правильным (с позиции автора). _Упрощая_, можно сказать, что в Солнечном городе применяется принцип "от каждого по способностям — каждому по потребностям": "- […] У вас просто: иди в столовую и ешь, чего душа пожелает, а у нас поработай сначала, а потом уж ешь. — Но и мы ведь работаем, — возразила Ниточка. — Одни работают на полях, огородах, другие делают разные вещи на фабриках, а потом каждый берет в магазине, что ему надо" [291, C. 330].
Отмечу, что в одной из энциклопедий фантастики эта книга была ошибочно названа _коммунистической утопией_ [291, C. 419].
На этом рассмотрение утопий закончу.
Часто случается, что кажущееся на первый взгляд совершенным устройство идеального общества при ближайшем рассмотрении оказывается не таким уж благополучным — утопия превращается в дистопию. Пользуясь предложенным Г.Морсон (1981) определением, дистопией будем называть [77, С.234]: "тип антиутопии, который разоблачает результаты ее реализации, в отличии от других антиутопий, разоблачающих саму возможность реализации утопии или глупость и ошибочность логики и представлений ее проповедников".
Дистопия является логическим развитием утопии, утопические допущения преобразуются в допущения дистопии. И утопические, и дистопические допущения являются научно-фантастическими.
Рассмотрю трансформацию утопических допущений (социальных НФ допущений) в дистопические допущения (которые также являются социальными НФ допущениями) на примере рассказа Дж. К.Джерома "Новая утопия" (1891) [78].
Герой рассказа восхищается идеями своих приятелей-социалистов о полном равенстве людей в социалистическом обществе, с восторгом размышляет о временах, когда эти идеи будут реализованы. Во сне герою привиделось общество социалистического будущего XXIX века, в котором все люди во всем равны друг другу. С изумлением герой обнаруживает, что подобное равноправное общество не так уж и привлекательно: всеобщее равенство предполагает полную потерю индивидуальности — все люди одеты в одинаковые одежды, у всех одинаковый цвет волос и прическа, одинаковые лица, имена заменены номерами, по которым только и можно отличить женщин от мужчин. Все живут в стандартных бараках, рассчитанных на тысячу человек. Талантливых людей не бывает — с помощью хирургической операции на мозг умных людей приравнивают к остальным членам общества. Слишком крупным людям отрезают некоторые части тела — их размеры не должны быть больше, чем у большинства жителей. Все классические литературные произведения уничтожены — в них говорилось о неравенстве людей. Литературной деятельностью почти никто не занимается — в обществе нет ни неправды, ни горя, ни любви, ни грусти — все упорядочено и урегулировано, жизнь у всех одинаковая, ничего нового не происходит (в связи с этим вспоминается слова из книги А.Кларка "2001: Одиссея один" (1968) [59, С.54]: "газеты в идеальной Утопии были бы нестерпимо скучны").
