Намек был слишком очевидным, чтобы его не понять. Инна закусила губу. Ее муж гневно взглянул на нее. Очевидно, этот взгляд означал, что она доигралась. Фаркаш побледнел. Он решил, что намек, возможно, адресован и ему. Давид шумно вздохнул. Галимов протянул руку и взял бокал с водой. Выпил. Немного поморщился, взглянул на бокал. И снова выпил. Почти всю воду. Затем подозвал официанта.
– Что у вас за минеральная вода? Как будто с содой. Принесите мне новую бутылку, только закрытую.
Официант согласно кивнул, поспешив выполнить пожелание клиента. До Нового года оставалось около десяти минут. Все смотрели на экраны, где мелькали цифры, обменивались шутками, смеялись, словно магия мелькающих цифр всех завораживала. В последнюю минуту циферблат начал отсчитывать и секунды. Последние десять секунд все уже кричали вместе с отсчетом времени. Когда часы показали полночь, все закричали от радости, начали целоваться и желать друг другу счастья; послышался звон бокалов. Оркестр заиграл венский вальс Штрауса, и все бросились танцевать под эту превосходную музыку, ставшую своеобразным гимном Вены.
Места на танцевальной площадке не хватало, и многие танцевали прямо между столами. Дронго посмотрел на соседний столик – там никого не было. Даже Баграмов и Яцунский пошли на танцевальную площадку. Через несколько минут все вернулись, рассаживаясь по своим местам. Галимов был раскрасневшийся и счастливый. Он весело улыбался. Ему кто-то позвонил, очевидно поздравляя с Новым годом, и он вышел из зала.
Снова заиграла музыка, и снова все пошли танцевать. Баграмов вышел за послом и его супругой, все гости были уже навеселе и кто-то мог неосторожно толкнуть дипломата или его супругу.
В половине первого Джил и дети решили подняться в свои номера. Дронго проводил их наверх и вернулся обратно, чтобы выпить чашку чая. За соседним столом никого не было. До убийства оставалось несколько минут.
За восьмой столик гости начали возвращаться постепенно. Первым вернулся Фаркаш, который пребывал в мрачном настроении. Он уселся за стол, откинул голову назад и тяжело вздохнул. За ним появилась Амалия, раскрасневшаяся и потная. Она села на краешек стула и достала из сумочки носовой платок, чтобы осторожно вытереть лицо. За ними пришел еще более недовольный Баграмов. Он огляделся по сторонам и сел на свое место, явно показывая, что недоволен этим затянувшимся торжеством. Следом вернулись Иосиф Александрович и Давид, которые о чем-то увлеченно спорили; они сели на свои места, продолжая дискуссию.
