Звезда Эпсилон Эридана издавна была под наблюдением земных астрономов. «Прослушивали» ее не напрасно. Лет восемьдесят назад были приняты сигналы с одной из планет ее системы — Сапиены, «Разумной», как ее тогда назвали. Мы с детства свыклись с мыслью, что существует транскосмическая связь, что мы не одни в Галактике, для нас это вполне естественно. Но я знаю из учебников и фильмов, какой гигантской сенсацией было установление межзвездной связи тогда, много лет назад. Одиннадцать лет прохождения сигнала туда и столько же обратно. Накопилась кое-какая научно-техническая информация, нащупывался код для более широкого обмена, но пока мы знали слишком мало о разумных обитателях Сапиены, так же как и они о нас. Мы были примерно на одинаковом уровне развития — так предполагали ученые.
Вот если бы полететь к ним… Но одиннадцать световых лет — пустяк для радиосвязи — для корабля превращаются в миллиарды мегаметров…
Вся планета знала, когда состоится очередной сеанс связи. К нему тщательно готовились, о нем писали в газетах и говорили по визору.
— Двадцать шесть суток, — подтвердил Феликс.
— Вот я и говорю: поторопился ты. Или есть еще дела на Луне?
Феликс мельком посмотрел на Робина своим странным — будто издалека — взглядом.
— Видишь ли, — сказал он, — прием с Сапиены начнется завтра.
— Как же так? — удивился Робин. — Ты сам говоришь, что через двадцать шесть суток.
Феликс не ответил. Он вытянул из пультового рулона с полметра пленки, достал карандаш и принялся не то писать, не то рисовать. Им, теоретикам, не нужно специального оборудования. Была бы вычислительная машина, карандаш и бумага. Принципы — вот что они ищут. А уж если они пожелают провести эксперимент, то подавай им всю галактику — иначе они не могут.
Робин был не из тех, от кого можно отделаться молчанием.
— Мой дед, — сказал он, — безвылазно сидит на станции связи. Уж он-то разбирается в сапиенских делах. И если ты скажешь ему, что сеанс состоится завтра…
— Я слышал твой вопрос, — перебил его Феликс. — Вот я набрасываю график, чтобы тебе было понятно. Видишь эти точки? Это предыдущие сеансы. Легко заметить нарастающую закономерность сдвига в квази-одновременности при разных системах отсчета. И если кривую, построенную на этих точках, экстраполировать по уравнению Платонова…
Он продолжал говорить, но дальше мы уже ничего не понимали. Мы узнали только, что споры среди математиков по поводу гипотетического уравнения Платонова не утихают и по сей день, а Феликс, как видно, брал это уравнение в качестве отправной точки и уходил дальше уже в такие дебри абстракции, где переворачивались все обычные представления о четырехмерном многообразии «времени — пространства».
