— Ясно. Остальное спрошу после. Может, поговорим о тебе?
— Нет. Спасибо за еду и почти приятный разговор, но я пошла. У меня ещё дела.
— Ладно, деловая девушка. Вот моя визитка, буду нужен — звони.
— Не будешь нужен.
Ослепительная улыбка.
— Не зарекайся!
***
До дома я не дошла, а буквально доползла, из последних сил переставляя ноги. Мало того, что ученица, которую родаки даже летом мучили английским и украинским языками, была не в настроении и постоянно доставала своего терпеливого репетитора, так ещё и в бильярдной пришлось ставить на место одного излишне наглого типа.
В общем, когда я шла домой, часы на мобильном показывали 11 вечера, а самая умная мысль сводилась к вопросу: "Интересно, Оля погуляла с собакой?".
Дом привычно встретил меня ароматом уважаемых сестрой цветочных духов, каких-то сладостей и собачьего корма. Из ванной доносилось довольно фальшивое пение сестры. Блин сопел, с упоением оттачивая коротенькие коготки об синюю обшивку дивана.
Я налила себе ароматного чая, рассеянно прошлась по своей комнате. Возле зеркала, совсем не вписываясь в интерьер, стояла простенькая деревянная шкатулка. Я, сама не зная, зачем, открыла её. Разумеется, всё золото, что здесь было, мы давно продали, как и много мебели, картины, даже цветы. То, что осталось, перенесли с сестрой в новую квартиру. В шкатулке же лежало только несколько недорогих украшений, за которые нельзя ничего выручить…
Я вздохнула. Всё, что я зарабатывала в издательстве, уходило в оплату кредита. Надежда… Каждый должен подарить её себе сам.
А перед глазами снова стояла больничная палата…
Мать лежала на белой подушке. Она была бледна, глаза запали. Болезнь не теряла времени…
Сегодня я пришла одна. Оля пошла снова поговорить с Сергеем Геннадиевичем, понесла ему конфеты. Я только печально вздохнула. Если б только это могло помочь!
— Инга, — шепнула она, открывая глаза, — Инночка…
Хотелось зарыдать, завыть в голос, кинуться ей на шею, разбить всю мебель в палате…
— Да, это я, — отозвалась я равнодушно. Мама усмехнулась.
— Стараешься подавить чувства. Как всегда! Даже теперь…
В окно заглянуло неверное осеннее солнце. Мы немного помолчали.
— Инга, ты сильная девочка. Моя мать — твоя бабка — и Оля. Когда я умру, позаботься о них.
— Ты не…
— Мы одни. Давай будем откровенны. Я умру, Ина.
Я втянула в себя воздух.
— Всё зависит от решения Сергея Геннадиевича. Ты можешь не дождаться своей очереди, но, с учётом запущенности болезни, можно с ним поговорить…
