— Рано же вы проснулись, мисс, — весело сказал Джейсон. — Вы — пташка яркая и ранняя. — Он понимающе подмигнул ей. — Хотите взять Джуно?
— Пожалуйста, Джейсон! Может быть, это последняя возможность.
— Да-а, — он оглядел ее сверху донизу, — воображаю себе, что произошло бы, если бы ее светлость увидела вас в этом костюме.
Джейсон усмехнулся, и она сверкнула глазами ему в ответ:
— Но она же не увидит, а ты ей не скажешь, правда?
— Нет, само собой, это меня не касается. Но не думаю, что мне понравилось бы, если бы моя сестра разгуливала, одетая, как мальчишка.
— У тебя нет сестры, и потом, я не смогла бы управиться с Джуно, если бы надела юбку, ты ведь знаешь.
Несколько лет тому назад она однажды попросила у тети дать ей подходящую одежду и позволить ездить верхом по утрам, как она всегда это делала дома, но получила уничтожающий ответ: нищим не стоит надеяться на то, что они получат все, что им вздумается, и ей следует привыкать к совсем другой жизни, чем та, которой она жила прежде. Больше Изабелла не напоминала о своей просьбе, но тайком поступала по-своему, хотя во всем этом был острый привкус опасности. А что, если бы ее выдали?
Джейсон привел оседланную кобылу. Изабелла погладила бархатистые ноздри лошади, предложила ей кусочек сахара, принесенный из кухни. Джуно осторожно понюхала угощение и с удовольствием начала его грызть. Джейсон помог Изабелле сесть на лошадь, положил руку на уздечку и, предостерегая, сказал:
— Помните, что нужно вернуться до восьми, мисс, пока нет мистера Крейна, а то он начнет задавать всякие вопросы.
— Я вернусь, — пообещала она, потом выехала из конюшни и направилась на дорогу для верховой езды, которая привела ее в Дендж Марш и затем на побережье.
В ту первую долгую трудную зиму она думала, что никогда не привыкнет к унылой оголенности пустошей, к огромным полям, прорезанным канавами, совершенно плоским и без единого деревца. Ветра здесь дули обжигающе-холодные, бросающие ледяной дождь в лица всех, кто отваживался выйти из дома. Снега выпадало так много, что не было видно дороги, и часто люди и овцы попадали в схваченные морозом канавы, где тонули, так и не дождавшись спасения.
Тянулись горестные, полные одиночества бесконечные месяцы. Детям прививали чувство полной зависимости от благодетелей. По косым взглядам, шепоту за спинами они догадывались, что распространялись ложные слухи: будто они незаконнорожденные, что их вышвырнули и они должны быть благодарны за то, что их не отослали в убогий сиротский приют.
