— Это мы уже знаем, ты вот что скажи, на кой ляд Святому папаше кровосос понадобился?
— Я… Я… — информация была секретной, более того, Святой отец особо подчеркнул, что разглашение тайны может привести к тому, что враги Престола узнают о великом плане возрождения человечества, и тогда весь замысел рухнет, а люди никогда боле не достигнут былого величия. Фома облечен доверием и ответственностью, так имеет ли он право разглашать тайну? Но, с другой стороны, эти люди — не враги. Они — свои, они — защитники креста и радетели Истинной веры.
Так что же делать?
— Не бойся, мальчик, — подал голос брат Рубеус, — иногда жизнь способна преподнести удивительные сюрпризы, и не мешало бы к ним подготовиться.
— Хорошо… Только это тайна! Вампиры хранят знания о прошлом, — Фома оглянулся. Ничего. Ни какой реакции, ни удивления, ни радости, ни благоговения пред великим помыслом. — Эти знания должны принадлежать людям! Тогда отступят болезни, и голод, и не страшны будут монстры, выползающие из проклятых земель, ибо люди получат оружие, способное уничтожить не только монстров, но и саму память о них! Знания — вот истинное сокровище! Наши предки были подобны богам! У них…
— Мы поняли, мальчик, — брат Рубеус прервал пламенную речь. — Мы поняли.
Если они поняли, тогда отчего в голосе командира столько печали? И разочарование? Даже при слабом свете костра Фома разглядел разочарование в глазах спутников. А Морли уже не улыбался, отвернулся, будто узрел нечто оскорбительное для очей служителя Церкви.
— Но это же хорошо! Люди займут место, подобающее детям Господа!
— Молод ты еще, парень, — вздохнул Анджей. — Прошлое следует оставить прошлому. Лечить болезни всякие — это хорошо, поля пахать да скот выращивать — тоже хорошо, но, сдается мне, коли речь пойдет о знаниях, то первым делом люди вспомнят не о хлебе, а о войне.
— Люди должны защищаться!
— Сначала от монстров, потом от ночных тварей, а потом друг от друга. Кому-то покажется, что сосед живет лучше, кто-то вспомнит старые обиды…
— Всем спать! — приказал Рубеус. И спор угас, так и не начавшись.
"Не могу заснуть. Странные слова я услышал от братьев по вере, их души чересчур долго блуждали по просторам сего неустроенного мира и, отравленные ядом боли и страданий человеческих, кои доводилось лицезреть в пути, мечутся в сомнении. Мой долг — указать им свет Истины".
Красивые слова. Следовало бы встать, зажечь лучину и записать их, пока не забылись, но вставать не хотелось. Братья спали, завернувшись в плащи, и лишь у костра виднелась одинокая фигура.
