15
— Мой гросс, — Йель-бан-Тук-унд-цу-Плах раскраснелся еще больше, чем обычно, — они не нападут. Они просто хотят, чтоб мы остановились.
— Это очевидно, — холодно бросил Маэлсехнайли. — Что ж, пойдем вперед, сохраняя боевой порядок. Погрузить вьюки воинов первых рядов на тачки. Останавливаться и разворачиваться, лишь когда до переростков останется не больше шестидесяти футов.
— Повиновение, мой гросс. — На лице полководца проступило облегчение, он торопливо покинул платформу, и тут же запели трубы. Воины перестроились в боевой порядок медленней, чем обычно. Проклятая жара и усталость! И еще пыль… Ни одного камня под ногами. Пращники даром загубили дневной запас! Гномы выносливы, как скалы, но топтанье на месте не прошло даром даже для них.
Армия двинулась вперед, не обращая внимания на переростков, развернувших своих зверей. Люди медленно ехали вдоль тракта, не приближаясь к подгорной армии, но и из виду не исчезая. Нужно вплотную заняться лошадьми, на поверхности без этих тварей не обойтись! Холмы понемногу отступали от дороги, и переростки были вынуждены спуститься. Они обнаглели настолько, что заступили тракт, нагло выставив копья. Смешно, людское железо не пробьет хороший доспех даже с разгона.
Когда до всадников оставалось две сотни шагов, их кони начали медленно пятиться назад, оставаясь на безопасном расстоянии. Арбалетчики выстрелили несколько раз, но ублюдки были слишком далеко, они не собирались принимать бой, рассчитывая на ноги своих зверей, а ветер дул им в спину, отбрасывая находящиеся на излете стрелы. Маэлсехнайли взглянул на Йель-бан-Тук-унд-цу-Плаха и Штак-бан-Хорден-унд-цу-Беера, понимая, какого приказа те ждут. Конные башни сметут мерзавцев, но стоит ли раскрывать секрет? Не лучше ли довести число стрельниц хотя бы до двух десятков и ввести их в дело против значительной армии, а не паршивого отряда. С другой стороны, новое оружие требует испытаний, если при постройке башен случились недочеты, их следует выявить и учесть.
Конец сомнениям положили переростки. Во-первых, среди них появился желтоволосый, во-вторых люди, не забывая пятиться, принялись выкрикивать оскорбления. Грубые человеческие глотки до безобразия искажали гномью речь, но слова были понятны. Желтоволосый ублюдок! Он ничего не знает ни о настоящей войне, ни о боевой чести! Маэлсехнайли с ненавистью глянул на всадника в алом плаще.
Этому следовало положить предел. Гросса оскорблять не дозволено никому! Никому! И тем более эльфовидным уродам! Что ж, переростки сами решили свою судьбу. Маэлсехнайли приказал, и шарт расступился, пропуская вороных гигантов, увенчанных боевыми башнями. Понукаемые криками першероны пошли рысью, арбалетчики взялись за натяжные рычаги.
