С чего начинаются сборники... - Элеонора Генриховна Раткевич

Ksania: Ну вот и я прочитала книгу и вернула себя из добровольного изгнания с форума.

Здорово, конечно, — кто бы сомневался!

Только мне ужасно жаль королеву — жену Джеральда. Это же ужас — прожить жизнь рядом с таким человеком, а сердце его навсегда отдано другой!

Ela: О чем и я тоже думала. И было мне наитие. И сочинился у меня в голове фанфик. Где данная проблема разрешена вполне себе гармонично. И лишь одно мне душу ковыряет — ведь если я его запишу и обнародую, все здешние любители несчастий в финале налетят и забьют меня тапочками во имя неприкосновенности Гаттиного сюжета.

Так что без спроса — ни-ни.

Алькор: Ну, если Гатти не возражает…. ТО С УДОВОЛЬСТВИЕМ ПОЧИТАЮ!!!

Gatty: Эла, я буду очень рада, ты не представляешь, как мне там всех жалко. Только почему фанфик? Просто еще что-то из истории новенького мира, которым был бы не прочь стать не только моим, но и чьим-нибудь еще.

Ksania: Уй-й, здорово-то как!

Kite: Правда, здорово! А то мало так, хочется еще. И хорошие концы — это замечательно! Мне тоже было королеву жалко… Тогда, может, Эла, еще напишете о том, как Эдмонд вернется к своим друзьям?

Ela: М-мм… считайте, уговорили. Сделаю. И пускай любители несчастных финалов и прочих душераздирательств не кидаются в меня тапочками (а если что, я за вас за всех спрячусь, вот!)!

Так с чего же все-таки все начиналось? С этого полушутливого разговора в сети? Ведь я никогда раньше не писала продолжений — а это удовольствие, на мой взгляд, сильно смахивает на пробежку по минному полю: попробуй сообрази, куда ступить, чтобы не взлететь на воздух в виде отдельных деталей! В своем мире хотя бы относительно знаешь, что и где расположено, а с героями можно так или иначе договориться — если они в хорошем расположении духа, а ты не предлагаешь им что-то такое, что идет вразрез с их характером. Но ведь даже свои персонажи горазды выкидывать с автором штуки, самовольничать и устраивать ему сюрпризы — оглянуться не успеешь, как кто-то женится, кто-то погибает, кто-то, вопреки твоему замыслу, остается в живых — даже свои!.. что уж тут говорить о чужих? В мир, созданный не тобой, входишь осторожно и держишься вежливо — как и подобает ГОСТЮ. Не ты возводил этот дом — тебя сюда пригласили… так и нечего переставлять мебель, ломать перегородки, закладывать старые окна и прорезать новые.

Но ведь именно это мне и предстояло сделать — и ведь никто за язык не тянул, сама напросилась!

И где пролегает та грань, когда деликатность становится неспособностью? И другая — та, за которой пребывание в чужом тексте переходит в откровенное хамство? Где черта, отделяющая интерпретацию от отсебятины?