Твоя! Ты, как ветер в трубе,
Гудела, мытаря и клянча:
"Детей моих губит мороз",
Как бы схоронив их, ты выла.
У Бердии дров целый воз.
Очаг раскалился от пыла>.
Ты ставила мне в образец
Любого глупца-тунеядца
И не разбирала словец,
Чтоб всласть надо мной насмеяться.
Ты в жажде достатка пекла
Пирог с ядовитой приправой,
И вот, в довершение зла,
Я сам пропитался отравой.
Обман городя на обман,
Я ради какого-то черта
Рубил за платаном платан,
Как жулик последнего сорта.
Стыдом перед ними томим
И жалости к стонущим кленам,
Я стал притворяться глухим
И их языку не ученым.
Нечуткий, не то что, как встарь,
Я жаждал бесчувствия камня,
Но ты, ненасытная тварь,
И тут отдохнуть не дала мне.
Бывало, кто тура убьет,
Ты издали слюнки глотала.
Мне жаль твоих слез и забот,
Ты ж о сыновьях причитала:
"Не выйдет мужей из бедняг,
Ращенных без мяса, на постном".
О, лучше б при этих словах
Ты сделалась прахом погостным.
Я начал ходить на зверье,
Чтоб вы от свежины жирели.
Но было мне в муку твое
С детьми за едою веселье.
О, если б в минуту одну
Разверзлась земля подо мною!
Утраченного не верну
Уже никакою ценою.
