Но Тенантумгин не дал ему даже осмотреться в этом новом состоянии, схватил его когтями и понёс вверх. Они летели быстрее диких гусей, перенёсших героя сказки Айваналина через широкое море, легче пушинки, восходящей вверх на крыльях отвесного вихря, бегущего со скалы на скалу. Эуннэкай в ужасе закрыл глаза и старался не слушать даже быстрого трепетания крыльев, направлявших кверху безостановочный полёт.
Когда он открыл глаза, они уже были под самым небом. Мимо них мелькали разные жители небесных пространств, на которых Эуннэкай столько раз смотрел бывало, снизу в ясные зимние ночи, дивуясь тому, что они вечно ходят там, в вышине, и ни одному из них не придёт в голову хоть на минуту спуститься на землю. _Шесть Пращников_ (шесть звёзд Большой Медведицы) вели ожесточённый бой, осыпая друг друга градом камней, а рядом с ними _Бурая Лисица_ усердно грызла олений рог, даже не поднимая головы, чтобы взглянуть на битву (седьмая звезда Большой Медведицы). _Стрелок_ (Орион) напрягал лук, а _Толпа Женщин_ загородилась сетями, чтобы защититься от его губительных стрел (Плеяды). _Широкий Песчаный Поток_ лежал поперёк всего неба (Млечный Путь). Множество мелких и крупных оленей тихо бродили по его островам. Дальше _Большеголовые Братья_ ехали на своих высоких упряжных быках (Вега и Арктур). _Девичья Толпа_ ожидала прихода женихов. _Охотники за Лосями_ проворно скользили на лыжах. Много было других, имён которых не знал Эуннэкай. Только _Воткнутый Кол_, тот, который вечно пребывает на месте (Полярная звезда), сверкал над головой в недосягаемой вышине.
Достигнув неба, ворон мигом отыскал в нём дыру, прямо под ногами Воткнутого, и, юркнув в неё, продолжал подниматься выше. Эуннэкай увидел в вышине другое небо, очи которого были отличны от земных созвездий, издавна знакомых ему. Только Воткнутый Кол, который вечно пребывает в покое, сверкал так же высоко над головой. Он посмотрел вниз. Прямо под ним расстилалась чёрная равнина, убегавшая с каждой минутой в неизмеримую бездну, но ещё близкая, на которой его острый взгляд, несмотря на темноту, различал смутные очертания гор и широкие пятна лесов, прорезанных светлыми полосками бегущих вод. Без сомнения, то была вторая земля, составляющая, как известно, изнанку первого неба, находящегося над головой людей. Ворон продолжал подниматься вверх, прямо к подножию Воткнутого. "В свой дом летит!" — подумал Эуннэкай, и на мгновение ему представился высокий утёс из нетающего льда, сверкающий, как солнце, в котором выдолблено жилище Тенантумгина, а рядом воткнут остроконечный кол, украшенный звездой. Между тем ворон уже достиг второго неба и, без трудов отыскав в нём такую же дыру и на том же месте, нырнул в неё и одновременно миновал второе небо и третью землю, составляющую его изнанку, продолжая своё восхождение. Когда все шесть небес, висящих одно нал другим, были оставлены внизу, Эуннэкаю пришлось претерпеть жестокое разочарование. Пролетев все небеса, ворон, вместо Воткнутого, повернул в сторону и, замедлив полёт, тихо поплыл над какой-то мрачной страной, ровной и пустынной, как ледяная грудь моря, и густо занесённой сугробами чёрного снега, — опускаясь всё ниже и ниже. Местами из снега торчали какие-то короткие сучья. Но, всматриваясь поближе, Эуннэкай различал, что это человеческие кости, погребённые под снегом в самых различных положениях. Они летели так низко, что чуть не задевали за эти кости; костлявые руки протягивали к ним свои непомерно длинные пальцы, похожие на когти. Если бы ворон выронил Эуннэкая и предоставил ему упасть вниз, они выражали готовность тотчас же подхватить это маленькое существо, как раненого птенца куропатки, и сделать его собственной добычей. Пустые глаза черепов смотрели на Эуннэкая своим таинственным взором, скрытым в глубине внутренней темноты. Беззубые рты разевались широко навстречу, подстерегая малейшую оплошность ворона, чтобы подхватить и проглотить Эуннэкая.
