— Не иначе, от чумы! — заладил свое Рагнар.
— От голода, — поправила Энка. — Я видела их камбуз — нигде ни крошки еды. Никаких запасов. Они все съели, а потом умерли.
— Странно. Они что же, просто сидели как дураки в здешних водах и тихо умирали, вместо того, чтобы уплыть? Почему они не уплыли?
— А что если, — Хельги вдруг перешел на страшный, зловещий шепот, — что если из здешних вод вообще нельзя уплыть?!
— Эй! Прекрати! Чего ты меня пугаешь?! — жалобно спросила Меридит, толкнув брата по оружию в бок.
А Рагнар выпалил от души:
— Тогда пусть уж лучше чума!
Но легкомысленную сильфиду было не так-то легко вывести из душевного равновесия.
— Хватит раньше времени глупости болтать! Лучше взгляните, как интересно! — Она с увлечением потрошила кожаные дорожные сундучки мертвецов, вываливая содержимое прямо на пол.
Там была мужская исподняя одежда, приспособления для бритья, тоненькие потрепанные книжки на незнакомом языке, напечатанные буквами языка латен. Были альбомы с черно-белыми, но удивительно реалистичными картинками: мужчины в форменных одеждах, стоящие полукругом в обнимку, нарядные женщины и дети в длинных платьях, голые младенцы в тазиках — они выглядели совсем как живые, только очень тусклые. Были стопки писем, перевязанные ленточками; между пожелтевшими страницами попадались засушенные цветы (они мгновенно рассыпались в мелкую пыль) и локоны светлых женских волос. А рядом с этими сентиментальными вещицами лежали другие — маленькие фляжки, еще хранящие острый запах спиртного, картинки с сюжетами откровенно непристойными… Энка засунула парочку в карман, хихикнула:
— Аолену покажу! Посмотрим, как отреагирует!
Но самые интересные находки ждали впереди, в богатых офицерских каютах. Толстые книги, большая часть — с портретом неприятного дядьки на развороте. Морские карты, испещренные незнакомыми значками, и Хельги с уверенностью мог сказать — это карты другого мира. Бумаги с орлами и печатями — очень много бумаг. Приборы непонятного назначения — даже приблизительно не догадаешься, зачем такие нужны. Роскошные письменные принадлежности, медные и мраморные статуэтки, изображающие все того же неприятного дядьку — и бюсты, и в полный рост. Красивое оружие. Посуда — не помятые миски и кружки из неизвестного, очень легкого и мягкого металла, как на камбузе, а настоящая, фаянсовая и стеклянная. Кожаные кошельки с документами и деньгами. И еще множество всевозможных мелочей, обычно сопровождающих человека в его земном пути. Было захватывающе любопытно и в то же время чрезвычайно тягостно разглядывать все эти печальные останки чужой жизни.
