Тэкс, что это у нас? Угу, яйца. Хм, интересно их разбивают на холодную сковородку или горячую? О! Моя девчонка притопала!
Осмотрев свой кошмар и утвердившись в его скромном одеянии, то есть вновь в каком-то платье, я призывающее замахал ей рукой и показал на приготовленные продукты.
— Что? — не поняла Юнона, скептически разглядывая предметы утвари.
— Ну, это… ты готовить умеешь?
— Я?!!!
— Понятно, — хмуро буркнул. — И что теперь делать?
— Ну, я, конечно, могу призвать домовую, — протянула девушка, заставив меня ехидно улыбнуться. — Если вспомню заговор.
— Что-то я не слышу в твоем голосу энтузиазма. Наш демоненок перестал притворяться и сочинять? — злорадно протянул я, чем по праву заработал обиженный взгляд.
— Сам дурак.
Чего? Я рассеянно захлопал на ушедшую из кухни Юнону. Раньше она себе такого не позволяла! Или это моет я ее так достал? Хм, не уверен. Видимо, в фразах девчонки время от времени проскальзываю черты настоящего характера, а не выдуманного образа пай-девочки. Что ж, это должно быть интересным.
* * *
Ах, так! Вру, значит!!
Я решительно сложила ладони в призывающем жесте:
Хранящая дом и очаг мой, явись
Мне в помощь, как было заложено Богом,
Ты в сердце и в вере моей проявись
Приди, и замри перед домом-порогом.
Что-то звякнуло.
— Я открою! — прокричал из глубины дома Дан.
Я, подхватив свечку, тоже бросилась к двери. Уже слыша, как она открывается.
— Хм, а вам кого?
— Простите, здесь проживает моя хозяйка, можно я войду? — протянул молодой и звонкий голос.
— Хозяйка? Вы, наверное, ошиблись.
— Ни-ни! Так можно?
— Стоять! — выдохнула я, наконец, добежав до входа.
Молодая домовая обижено фыркнула, но противится не стала.
Я протянула к ней свечу:
Как только погаснет свеча, догорая,
Призыв твой закончится, можешь уйти,
Но лишь я зажгу новое пламя,
Запомни, слуга — ты должна подойти.
— Все, заходи, — пробурчала я.
— Слушай, а это обязательно? — провыла домовая.
— Естественно. Что мне, каждый раз заговор повторять?
— Ну, тогда я и жить у вас буду! — решительно заключила она.
— А родители? — еще не поняв в чем суть, пробормотал Даниил.
— Какие родители? Мне уже пятьсот лет!
Я так же, как и Дан, скептически глянула на казалось бы девятилетнюю девочку в коротеньком платьице и с золотистыми косичками, да глазами-васильками.
— Ну, ладно, ладно, четыреста двадцать шесть. Но я и так уже лет двести, как совершеннолетняя!
Я кивнула, подтверждая. Теперь домовушка не врала.
— Как зовут-то? А, хозяйка?
— Юнона, — пробурчала я.
