Отпахались?
По случаю встречи объявляется привал прямо на льду.
Люди располагаются у большого костра и наперебой расспрашивают дядю Тереня:
- Ну, как нонче - белухи много будет?
Дядя Терень сердито огрызается:
- Колдун я? Откуль мне знать?
- Колдун, колдун... - смеются зверобои. - Ты приметы знаешь.
- Приметы! - сердится старик. - Если голова на плечах есть - "примета": человек умный. Ничего вам не скажу, скажу одно: сайки нонче много.
- Это к чему же... сайка? - робко спрашивает молодой парень с пухлыми губами. Он, видно, и впрямь считает дядю Тереня колдуном.
- Непонятно тебе, сосунок? - хмурит старик косматые брови (глаза смеются). - Задача! Сайка - рыбешка маленькая, с палец; белуха - зверь большой, с корову. Вот и пойми, что от чего зависимость имеет. - Он с удовольствием замечает, что парень-сосунок даже рот в изумлении открыл, и с торжеством заканчивает: - А вот и отгадка. Что зверь, что рыба, что человек - всяк за пищей ходит? Белуха - за сайкой, песец - за пеструшкой, человек - за зверем. Так-то, сосунок.
Зверобои зовут дядю Тереня идти дальше с ними.
- Вместях веселей! - говорят они, не желая расставаться с веселым стариком.
Но он только качает головой в ответ.
- На том спасибо! Однако мне в сторону свернуть надо.
К хозяину тундры на поклон пойду.
- К деду Курагау? - удивляется начальник партии. - Жив еще старик?
- Всех переживет! У стариков кость крепкая.
Он говорит это с гордостью. Подымается на ноги, берет палку и глядит, прикрыв глаза ладонью, на восток, туда, где синеют горы.
- Пойду! - говорит он просто и, не попрощавшись, взмахнув палкой, уходит.
Зверобои долго смотрят ему вслед.
А он идет, высокий, прямой, тощий, и нет износу ни ему, ни его сапогам из белой кожи.
Он не поет сейчас, не смеется в усы, не наклоняется над травинкой и камнем. Он идет на поклон к хозяину тундры, робкий, почтительный, такой, как и тринадцать лет назад, когда впервые шел к деду просить совета, покровительства и благословения. Вот речушка, которую даже на картах называют речкой деда Кураша, вот и жилье.
Дядя Терень тщательно обивает у порога снег с сапог и входит.
Дед Кураш лежит на кровати в чистой белой рубахе, торжественный и светлый. Эта торжественность пугает дядю Тереня, он поспешно снимает шапку, торопливо кланяется.
- А-а! - приветствует его дед Кураш. - Лешак-шалопут пришел! Все ходишь, молодой человек?
- Хожу, Егор Кузьмич.
- А я, брат, лежу.
Бабка Дарья с грохотом ставит горшок в печь.
