— Мне нравится оранжевый. Что в нем плохого?!
— Я его ненавижу! Кошмарный, отвратительный цвет.
— Но, Виола, мне он нравится.
Виола упрямо выпятила нижнюю губку.
— В нашей библиотеке не будет ничего оранжевого!
— Наконец-то! — воскликнул он, не обращая внимания на укоризненные взгляды матрон. — Наконец-то победа!
Виола неловко поежилась.
— О чем ты?
Джон широко улыбнулся. Плевать на все, даже если здесь соберутся все дамы Мейфэра.
— Ты назвала библиотеку нашей!
Виола вздернула подбородок и отвела глаза.
— Ничего подобного, — пробормотала она.
— Назвала, — настаивал он. — И не можешь взять назад свои слова.
Виола покачала головой:
— Твой очередной трюк, не так ли? Тебе вовсе не нужен оранжевый бархат.
— Разумеется, не нужен. Но это не меняет того факта, что ты назвала библиотеку нашей! — торжествующе воскликнул Джон. — Считай, что я получил очко.
— Очко? О чем ты?
— Если я получу достаточно очков, значит, выиграл.
— Очки? Ты ведешь новую игру?
— Все ту же. Она называется «Завоевать Виолу». Несмотря на все ее усилия, губы тронула легкая улыбка.
— Значит, я не только противник, но и приз в твоей игре?
— Разумеется. Сколько очков мне следует выиграть?
Она издала странный звук, подозрительно похожий на смех, но тут же крепко прижала пальцы к губам. Через минуту-другую она опустила руку и снова принялась перебирать образцы на прилавке.
— Сколько, Виола?
— Тысячи и тысячи.
— Несправедливо. Назови точное число.
— Хорошо, — вздохнула она. — Восемнадцать тысяч семьсот сорок два очка.
— Это все? Ты слишком добра ко мне. Это означает, конечно, что я получаю второе очко.
— За что это? — удивилась она.
— Если бы ты действительно ненавидела меня так сильно, как постоянно твердишь, сказала бы, что требуешь не меньше миллиона очков. Теперь видишь, как здорово идет игра?
— Ты невыносим!
Она взяла лоскут ткани с золотыми листьями на бежевом фоне.
— Как насчет таких штор для музыкального салона?
— Может, лучше такие?
Он показал на отрезок сиреневого бархата, но теперь, как ни старался казаться серьезным, это ему не удалось. Она улыбнулась чуть шире:
— Сиреневый? Конечно, не для музыкального салона. Зато такой цвет идеально подойдет для твоей спальни.
Джон отложил образец и перегнулся через прилавок.
— А это может привести тебя в мою постель? — прошептал он.
— Нет, — не колеблясь ответила она.
— Значит, все не важно, — пробормотал он и выпрямился. — Я был готов пожертвовать своими предпочтениями ради тебя, но все напрасно. Поэтому для бархата такого цвета есть только одно применение.
