Поэтому я не очень удивился, когда однажды осенней ночью раздался громкий пугающий стук в мою дверь и я был доставлен в НКВД. Меня посадили лицом к стене в ярко освещенной комнате под наблюдением вооруженных охранников. Этот процесс так называемого "размягчения" продолжался несколько часов. Ощущение было ужасным, и только мое знание русского языка и советского менталитета позволило мне вырваться оттуда на свободу.
Однако я знал, что это было первым и, возможно, последним предупреждением о том, что ожидало нас в будущем, и решил, не тратя попусту времени, бежать с советской территории. Сложность заключалась в том, что и многие другие люди на оккупированной советскими войсками территории думали таким же образом, а советские власти не были намерены позволить кому - либо покинуть страну.
Но мне повезло. Еще до этого, когда литовцы посадили меня в тюрьму, я по ошибке упустил возможность зарегистрироваться в качестве постоянного жителя Вильно. Когда красные вновь захватили страны Балтии, меня отнесли к категории беженцев и выдали соответствующий документ, несмотря на тот факт, что я почти всю мою жизнь прожил в Вильно. Это сыграло свою роль, когда осенью 1940 года советские власти издали декрет о том, что все постоянные жители должны автоматически получить литовское гражданство, а всем беженцам будет предоставлено право обратиться с ходатайством о предоставлении советского гражданства или о разрешении выехать за границу. Получение разрешения выехать за рубеж зависело от наличия иностранной въездной визы. Ловушка заключалась в том, что в Литве не было дипломатических представительств иностранных государств. Для получения иностранной визы требовалось выехать в Москву, а такая поездка была возможна только при наличии специального разрешения, которое, в свою очередь, невозможно было получить.
Кроме матери и брата я рассказал о своих планах уехать из страны только нескольким близким друзьям. После многодневных дискуссий, которые не привели ни к чему, нам пришла в голову мысль. Остров Кюрасао, являющийся голландским владением на островах Вест Индии, имел статус свободного порта, и для въезда туда не требовалась виза. Я написал письмо в голландскую дипломатическую миссию в Стокгольме и попросил выдать мне визу на въезд в Кюрасао. Ответ соответствовал нашим ожиданиям - визы туда не требовалось. Затем я посетил поверенного в делах Великобритании в Каунасе (в то время это была столица Литвы) мистера Престона, который занимался вопросами защиты интересов польских граждан в Литве. В результате мне выдали проездной документ. Я приложил этот документ и письмо из голландской миссии к моей официальной просьбе выехать из советской страны. В сопроводительном письме я указал, что являюсь безработным музыкантом, и что у меня на Кюрасао живет престарелая тетя, с которой я просто жажду как можно скорее воссоединиться. Оценив свои шансы на получение разрешения (здесь следует заметить, что я всегда был оптимистом), я принялся продумывать более мелкие детали на случай, если дело удастся. Я намеренно спровоцировал несколько ссор с актерами и рабочими театра. Когда после этого я рассказал им о моем намерении покинуть театр для того, чтобы продолжить учебу на медицинском факультете, никто уже не стал серьезно возражать против моего ухода.
