— В сквере напротив моего дома скамейка.
— С двумя синими планками, на одной справа сучок подломлен?
— Да. А откуда вы…
— Не отвлекайтесь, гражданин, на лишние вопросы, продолжайте.
— Там полтора часа назад молодая девушка…
— Да какая же она молодая? Лет сорок шесть!
— Я тоже сначала так думал. Но когда трусики…
— Трусики? А при чем тут трусики?
Сева, страшно краснея, объяснил ход своих сначала наблюдений, потом умозаключений и последовавших за ними скоропалительных выводов.
— Так, так… Трусики это того… на них мы как-то не обратили… Это меняет дело! Благодарим за бдительность, агент Глаз!
'Агент! Ни хрена себе, три лысых через дырявое коромысло! Он уже их! И в штате и на довольствии. Вот тебе и 66! Теперь попробуй кто сунься! Он, Сева Глазырик, агент! Спаситель отечества и своей драной задницы! Это вам не пуп грязными лапами… Это… это… Интересно, а звание ему дадут? Если он в яблочко с этой, которая там, в трусиках… Его же и наградить могут… к пенсии сколь-нибудь… и похоронят потом как своего… с салютом… или нет, они своих тихо хоронят, чтобы никто не знал'.
Сердце Севы увеличилось в размерах в два раза, моментально переполнило инвалида изнутри и, чтобы не взорваться и не запачкать выцветшие обои в своей давно не ремонтированной комнате, он радостно выпалил:
— Служу Советскому Союзу!
И тут же умер от переполнившего его счастья.
До следующего утра.
А утром, приняв дежурство, забыл про завтрак, обед и прочие естественные надобности, старательно наблюдал за своими новыми коллегами.
Кагэбэшникам нужно было незаметно для посторонних, тех, которые все замечают, потому как это им адресована закладка, прочитать ее и, по возможности, расшифровать, не нарушая тайности одних и секретности других. Они, в силу своей беспримерной подготовленности и крайне тонкой сообразительности, пригнали большой кран, переместили скамейку на грузовую платформу, где десять специалистов оперативно принялись за изучение закладки. А, чтобы оправдать свои неординарные действия, дружно заасфальтировали пятачок под скамейкой, заботливо рассудив: придет шпион для съема закладки, посмотрит — асфальт под скамьей. Обрадуется — следов его пребывания на асфальте не останется. Вот на траве да — наследил бы! Поблагодарит заботливых комитетчиков, потеряет бдительность, спокойно возьмет то, что ему предназначено, а его тут и того, на крючок, в смысле что сфотографируют и идентифицируют, а, может быть, и опознают сразу.
