66. Это как? Всех нас за шестерок держат? Или это от магических трех шестерок вступление? Вот, мол, откуда наши ноги растут! Без нечистой силы не обходится. Отсюда и провидение, отсюда и длинные руки.
А 12 в конце? Это как понимать? 6+6, или на тайном языке агентов 'ушел в никуда', 'пропал без вести' обозначает? Счас вот позвоню, а баба эта переодетая возьмет да их особо ценным законсервированным, как килька в томатном соусе, агентом окажется? И меня, в чужую государственную тайну запросто проникшего, заарестуют? А по чьему заданию следил, спросят? Признавайся! Ведь, правда, ноги выдернут. Нет их у меня? Для них разве проблема! Найдут мои родные, трамваем поперек отрезанные, из-под земли достанут, грязные, червями облепленные. Вставят их мне по самую по ж… А потом и выдернут вместе с сердцем. Они могут. Они, если им шибко приспичит, и трамвай тот найдут, и у него выпытают, — он им добровольно чистосердечно признается, по чьему заданию переехал меня, пьяного, в то морозное утро, и сколько ему за эту работу фуфты стерлинговой заплатили.
Сева не успел додумать до сильно страшного. Телефон помешал. Зазвонил, зараза, загнал и без того страхом сжавшуюся душонку в самую… ой, нет же ее, пятки-то.
СЛУЖУ СС!
— Алло. Это Сева у телефона? — характерным голосом Мойши Абрамовича спросили у него.
— Ага, — шепотом и сразу, чтобы чего плохого про него не подумали, чистосердечно признался он.
— Ну ты чего, папаша? — растягивая слова и вкладывая в них тембр панибратства и доброжелательности, задали очередной выпытывающий вопрос.
— А чего я? — сжался и заоглядывался инвалид.
— Так это! Телефон наш взял у ментов, а сам не звонишь, — во время раздавшийся в трубке смешок, всенародно-ласковое слово в адрес родной для самой себя милиции, малость успокоили Севу.
— Дык я… это… сейчас… как раз только вот собирался…
— Точно собирался?
— Ну это… честное пионерское! — выкрикнул единственную выученную в жизни клятву. — Уже и руку вытащил, и об штанину ее…
— Ладно ты, не волнуйся шибко, верю я, верю, — продолжали сыпаться на Севу ласковые слова. — Давай, звони, шалунишка, я жду.
'Да, — понял Сева, — всевидящее у них око. Только подумаешь им позвонить, а они уже все про всех знают'.
Сева так переср… испугался, что уже и забыл, что номер КГБ сам выпросил в ментовке.
Отступать было некуда. Впереди громадина стола и окно, сзади спинка стула, запертая дверь и больше никого.
И, смирившись с тем, что он теперь либо 66, либо уже окончательно и бесповоротно 12 для всех родных и не очень, выложил как на духу.
