Хью обрадовался, подглядев сбоку, что не ошибся: то действительно была книга «Силуэты в золотом окне».
— Одна из наших, — сказал Хью, указав на нее кивком.
Она посмотрела на книгу, лежавшую на коленях, пытаясь найти объяснение его словам. Ее юбка казалась очень короткой.
— Я хочу сказать, что работаю в этом издательстве. Американском издательстве, сначала выпускаем в твердой, потом в мягкой обложке. Вам она нравится?
Она ответила на беглом, но книжном английском, что терпеть не может сюрреалистических романов поэтического толка. Она предпочитала суровую реалистическую манеру, под стать нашему времени. Ей нравились книги о насилии и восточной философии.
— Дальше будет интересней?
— Да, там весьма драматическая сцена на вилле «Ривьера», где маленькая девочка, дочь рассказчика…
— Джун?
— Да. Джун поджигает свой новый кукольный домик — и вся вилла сгорает дотла; но, боюсь, насилия там нет; все очень символично, на высокий лад, и к тому же трогательно-нежно, как сказано в аннотации или, во всяком случае, было сказано в нашем первом издании. Обложка сделана знаменитым Полом Пламом.
Она дочитает ее, разумеется, до конца, как бы ни было скучно, поскольку всякое дело в жизни должно быть закончено, как строительство той дороги над Виттом, где у них дом — шале со всеми удобствами, прежде приходилось тащиться до фуникулера в Драконите, пока дорога не была построена. «Полыхающее окно», или как там оно называется, было подарено ей только вчера, на ее двадцатитрехлетие, падчерицей автора, о которой, возможно… — Джулия.
Да, они с Джулией обе преподавали минувшей зимой в гимназии для юных иностранок в Тессине. Отчим Джулии только что развелся с ее матерью, — обрпащался он с ней чудовищно. Что они преподавали? А… сценические позы, ритмику, всё в таком роде.
Наш Хью и новый неотразимый персонаж теперь перешли на французский, на котором он говорил еще лучше, чем она по-английски. На ее предложение угадать, кто она, он ответил: голландка или датчанка. Нет, ее отец из Бельгии, архитектор, погибший прошлым летом, руководя работами по сносу знаменитой гостиницы на забытом курорте; ее мать родилась в России, в аристократической семье, но, разумеется, полностью разоренной революцией. Любит ли он свою работу? Не будет ли он возражать, если она чуть-чуть опустит эту черную шторку? Похороны заходящего солнца. Это поговорка? — спросила она. Нет, он придумал это сейчас.
В дневнике, который Хью вел время от времени, он тем же вечером в Версе записал:
